Кругом один обман (сборник). Виктория Токарева

Алекс.

      Фима нам не верила. Сидела с недовольным лицом. Она была человеком активных эмоций. Эти эмоции в ней кипели и бурлили. Она выкладывала их в своих стихах, но получалось «двадцатеро в степь ушло». «Сделать хотел грозу, а получил козу», как пела Пугачева. Но Фиме казалось, что ее коза – это как раз гроза, во всяком случае не хуже. Ее убивало наше непонимание. Но ничего. Алекс ее утешит, и довольно скоро. Не позже, чем сегодня.

      Голос Бориса Белого был глухой и слабый.

      – Ты где? – крикнула я в телефонную трубку. – В Москве или в Париже?

      – Я в больнице. У меня инфаркт. И депрессия.

      – А Оля где?

      – Оля ушла.

      – Как? – не поняла я.

      – Ушла и украла у меня кольцо.

      – Господи…

      История оказалась такова: наше посольство в Париже давало прием в честь высокого гостя. На приеме присутствовали богатые виноделы, муж и жена, и их сын Поль Валери.

      У семьи – гектары виноградников и сеть винных заводов. Богатейшие люди, миллионеры. Одеты скромненько: у жены пучок на затылке и дырка на чулке. Порвала и не заметила. Папаша – краснолицый, с пузом. Должно быть, пьет много вина.

      Сын Поль Валери – тридцатилетний очкарик, увидел в толпе Олю и сказал себе: «Вот девушка, на которой я женюсь». А потом он, видимо, сказал это Оле. Оля колебалась, но недолго, потом ушла к Полю Валери. Может быть, в этот же вечер, не знаю. А кольцо забыла отдать Борису. Она про кольцо просто не вспомнила. Можно понять: Борис старый и бедный, а Поль молодой и богатый, и у него впереди большое будущее. А у Бориса – маленькое будущее: от шестидесяти до семидесяти, и от семидесяти до восьмидесяти. И се ту. А у Поля: от тридцати до сорока, от сорока до пятидесяти. И это только половина.

      Вот так девушка с птицефабрики стала женой наследника миллионов. А кто устроил? Панков.

      Надо будет передать ему ящик вина.

      – А ты где, в Москве или в Париже? – не поняла я.

      – В Москве. Какой Париж…

      Борис страдал. У него рвалось сердце. Он не мог дышать.

      Из больницы его забрала первая жена – та, у которой было от него двое детей и которую он бросил на полдороге.

      Первая жена поселилась вместе с Борисом в убитой однокомнатной квартире. Ухаживала за ним, как сиделка. Убирала. Варила еду.

      Борис не хотел есть. Не хотел жить. У него была глубокая депрессия.

      Я изредка поддерживала его своими звонками, но он не мог говорить или не хотел. Трубку брала жена.

      Я сказала жене:

      – Спасибо вам.

      – За что? – удивилась она.

      – Ну… Не бросили человека. Помогаете.

      – А как же? Мне его жалко. Он ведь не собака. Да и собаку тоже жалко.

      Я догадалась: жена – хороший человек. Но хороших не любят. Любят плохих, с ними интереснее.

      Борис не хотел жить. И вскоре умер.

      Хоронили его три человека: первая жена и двое детей. Вторая жена не пришла. А Оля даже не узнала. Она в это время пребывала в Альпах. У них с Полем там было собственное шале – в переводе «хижина пастуха».

      Жизнь груба. Счастье Фимы тоже развалилось. Жена Алекса Соня неожиданно для всех пошла