Дочки-матери. Алина Знаменская

то цербером, то нянькой, то сиделкой, то крепостной крестьянкой. Когда ты вдруг случайно вспоминаешь, что ты еще и женщина, внутри все холодеет и начинает возмущаться. Но у Наташи рядом был человек, который постоянно напоминал ей, что она – женщина. Желанная, привлекательная, немного капризная, которую нужно баловать. Она не показала, что ждала этого момента не меньше, чем он, позволила увлечь себя в комнату, но там, уже не сдерживая возбужденного волнения, со смехом набросилась на Бородина, торопливо бросая на пол детали его одежды рядом со своими.

      Пронзительный звонок в дверь заставил их застыть и принять позу «скульптура». У каждого в голове пронесся рой мыслей.

      «А вдруг это Женина жена? – подумала Наташа, не смея пошевелиться. – Вдруг она искала его и напала на этот адрес в записной книжке? Или что-то случилось на работе и его ищут, шофер вынужден был раскрыть его местопребывание…»

      – Позвонят и уйдут, – стараясь придать своему голосу уверенность, попытался успокоить ее Бородин. – Может, кто-то хозяина квартиры разыскивает.

      Звонок повторился с упрямой настойчивостью. На звонок жали со всей силой. Он визжал и захлебывался. Наташа дернулась за одеждой, но Женя поймал ее за руку.

      – Мы не откроем, и они уйдут, – сказал он.

      Она не разделяла его оптимизма. У нее возникло чувство, что ее поймали на месте преступления. Наташа собрала свою одежду и стала одеваться. Звонящий устал жать на звонок и начал колотить в дверь. Это обстоятельство заставило Бородина последовать Наташиному примеру. Теперь они молча торопливо одевались, не глядя друг на друга.

      – Петрович! – донеслось из-за двери. – Открывай, мать твою! Знаю, что ты там!

      Наташа с ужасом посмотрела на Женю. Он попытался изобразить улыбку.

      – Это Сухой. Хозяин квартиры. Кажется, пьяный в доску.

      – Он в курсе, что ты здесь? – спросила Наташа очевидное.

      – Конечно, я же у него ключи брал.

      – А зачем он пришел?

      – Перепил, – коротко бросил Женя и пошел открывать. – А то дверь вышибет.

      В квартиру ввалился мужик, по лоснящемуся лицу которого без труда можно было определить количество выпитого. Мужик был здоровый как медведь и квадратный как шкаф. Дорогая кожаная куртка на нем была расстегнута, из внутреннего кармана торчали бумажник и мобильник.

      – Пардон. – Сухой попытался изобразить реверанс перед Наташей, но неловко подвернул ногу и рухнул на пол, увлекая за собой радиотелефон, одиноко стоящий на полке. – Пардон, мадам. Женек, подними меня, мне нужно пос…ть, – доверительно сообщил он Бородину, словно Наташи здесь не было. А может быть, он принципиально не стеснялся дам.

      Бородин кинулся поднимать гостя, а Наташа отступила в комнату и стала поправлять кровать, с которой они даже не успели снять покрывало. На душе было так, как бывает, когда в солнечный весенний день выйдешь на улицу в новом светлом плаще, торопясь и опаздывая