Слон для Карла Великого. Дирк Гузманн

Хрисогон был представлен нижней челюстью, и даже довольно большой кусок черепной коробки апостола Павла случайно приблудился к этому собранию реликвий.

      Там были волосы из бороды святого Петра, миска с Тайной вечери, молоко святой Марии и даже кусок оборки ее рубашки. Даже крайняя плоть Иисуса появилась из волшебной шкатулки Гунольда – серый от пыли кусок человеческой кожи, заключенный в стеклянную колбу.

      Торговец пустился в рассказы о чудесах, которые совершали его жутковатые артефакты, и не стеснялся требовать за них цену, за которую можно было купить несколько стад коз.

      Имма упорно мешала Ротруд пополнить сокровищницу монастыря. Ей стоило больших усилий не называть этот товар барахлом, иначе она тем самым публично поставила бы под вопрос авторитет аббатисы. Она задавала Гунольду трудные вопросы, перебивала его, возражала, комментировала, изображала припадки кашля и каждый раз громко молилась при виде костей великомучеников, сама досказывала истории Гунольда, опровергая их значимость. Она извергала пламя, словно дракон, чьему золотому гнезду угрожал жадный карлик.

      Торговец реликвиями сохранял самообладание. Игра с упрямой монахиней, казалось, доставляла ему удовольствие. Время от времени он преувеличенно громко смеялся – звук, редко раздававшийся в этом зале. Он не отстаивал подлинность своих товаров. Если громкоголосая монахиня вмешивалась, он переходил сразу же к следующей вещи и снова и снова упражнялся в искусстве лжи. Имма чувствовала его тайную радость от такого обмена ударами. Причина же всего этого для нее оставалась загадкой, посему она сама себя призвала к бдительности.

      – Ну, вы увидели, что я могу предложить, – закончил Гунольд. Он закрыл сундучок и положил руки на крышку. – Остается только одно.

      Он будто в нерешительности погладил подбородок и наморщил лоб.

      – Что же это? Что вы скрываете от нас? – спросила аббатиса дрожащим голосом. Она заерзала на скамейке взад-вперед.

      «Словно кобыла в период течки», – подумала Имма. От стыда она даже опустила глаза.

      – Вот эту находку, – Гунольд сунул руку под плащ, – я раздобыл по заказу бенедиктинцев из монастыря Санкт-Трофим. Я должен доставить ее в монастырь как можно быстрее. Насколько мне известно, аббат Майнгерр хочет подарить это архиепископу Арля. Поэтому реликвия не продается. Однако я могу разрешить вам взглянуть на нее.

      Он вытащил шкатулку с ладонь величиной, сделанную из золота. Ее продолговатые стенки были украшены инкрустациями из янтаря, аметистов и лазури. Два шарнира служили замком шкатулки.

      Гунольд опустился на колени перед настоятельницей и протянул ей шкатулку. Любопытство заставило четырех монахинь придвинуться друг к другу. Ротруд взяла шкатулку дрожащими пальцами.

      – В этой шкатулке, – сказал торговец, – лежит один из трех гвоздей с креста Христа. Более святого и редкого артефакта рука моя не касалась. Посмотрите на него. Разумеется, ваши братья в Санкт-Трофиме будут с этим согласны.

      Имма вспомнила