Затерянный мир. Отравленный пояс. Когда Земля вскрикнула (сборник). Артур Конан Дойл

фигура.

      – Я же сам видел его альбом!

      – Это альбом Челленджера.

      – Значит, выдумаете, что рисунок тоже его собственный?

      – Ну конечно! А чей же еще?

      – А фотографические снимки?

      – На них ведь ничего не видно. Вы же сами говорите, что разглядели только какую-то птицу.

      – Птеродактиля.

      – Да, если верить его словам. Вы поддались внушению и поверили.

      – Ну а кости?

      – Первую он извлек из рагу, вторую смастерил собственными руками. Нужны только известная смекалка да знание дела, а тогда все, что угодно, сфальсифицируешь – и кость и фотографический снимок.

      Мне стало как-то не по себе. Может быть, действительно я слишком увлекся? И вдруг меня осенила счастливая мысль.

      – Вы пойдете на эту лекцию? – спросил я.

      Тарп Генри на минуту задумался.

      – Ваш гениальный Челленджер не пользуется особой популярностью, – сказал он. – С ним многие не прочь свести счеты. Пожалуй, во всем Лондоне не найдется другого человека, который вызывал бы к себе такое неприязненное чувство. Если на лекцию прибегут студенты-медики, скандалов там не оберешься. Нет, что-то мне не хочется идти в этот сумасшедший дом.

      – По крайней мере отдайте ему должное – выслушайте его.

      – Да, пожалуй, справедливость этого требует. Хорошо, буду вашим компаньоном на сегодняшний вечер.

      Когда мы подъехали к Зоологическому институту, я увидел, что сверх моих ожиданий народу на лекцию собирается много. Электрические кареты одна за другой подвозили к подъезду седовласых профессоров, а более скромная публика потоком вливалась в сводчатые двери, свидетельствуя о том, что в зале будут присутствовать не только ученые, но и представители широких масс. И в самом деле, стоило нам занять места, как мы сразу убедились, что галерея и задние ряды ведут себя более чем непринужденно. Там сидели, судя по всему, студенты-медики. Вероятно, все крупные больницы отрядили сюда своих практикантов. Публика была настроена добродушно, но за этим добродушием крылось озорство. То и дело раздавались обрывки популярных песенок, распеваемых хором и с большим подъемом, – весьма странная прелюдия к научной лекции! Склонность аудитории к бесцеремонным шуткам ясно давала себя знать. Это сулило в дальнейшем массу развлечений для всех, кроме тех лиц, к кому эти сомнительные шутки должны были непосредственно относиться.

      Например, как только на эстраде появился доктор Мелдрам в своем знаменитом цилиндре с изогнутыми полями, со всех сторон раздались дружные крики: «Вот так ведро! Где вы его раздобыли?» Старик сейчас же стащил цилиндр с головы и украдкой сунул его под кресло. Когда страдающий подагрой профессор Уэдли заковылял к своему месту, шутники, к его величайшему смущению, хором осведомились о том, не болит ли у профессора пальчик на ноге. Но самый горячий прием был оказан моему новому знакомцу, профессору Челленджеру. Чтобы добраться до своего места – крайнего в первом ряду, – ему пришлось пройти через всю эстраду.