Богатыри не мы. Устареллы (сборник). Элеонора Раткевич

я спешу.

      Элам скрестил на груди руки.

      – Бог подскажет, – обронил он. – Скатертью дорога.

      Кучер выругался и хлестнул вороных плетью. Карета тронулась, затем рванулась с места, смачно ухнула задними колёсами в дорожную лужу, обдав Элама с ног до головы грязью. Кучер оглянулся и расхохотался в лицо.

      Накажи его, велел Эламу тот самый голос изнутри, спокойный и бесстрастный. Свирши, заставь этого барского холуя подавиться смехом.

      – Хочу я, ты свалился чтоб и разбил свой мерзкий лоб! – выкрикнул Элам вслед кучеру.

      Пару мгновений он, застыв, наблюдал за каретой. Та, трясясь на дорожных ухабах, как ни в чём не бывало удалялась. Дрянной вирш, понял Элам, нескладный и потому бессильный.

      – Ты не господин, а я не раб; тебя вот-вот дождется твой ухаб! – крикнул он.

      Карету тряхнуло и занесло, до Элама донеслась сердитая брань кучера.

      – Ну же! – подстегнул свиршение Элам.

      Карета выправилась и понеслась дальше. Через минуту она скрылась за дорожным поворотом.

      Что-то не так, осознал Элам. Слова зарифмовались, выстроились в размер и сложились в вирш, но свиршение оказалось слабым, никаким. Не те слова, понял он. Не те. В них нет лёгкости, нет красоты, это просто рифмованные слова, не более.

      Элам, уставившись в землю, стиснул зубы, сжал кулаки, наморщил лоб. Новые слова пришли к нему, они роились, кружились в голове, они цеплялись друг за друга и норовили улететь, исчезнуть, сгинуть. Элам отчаянно, судорожно пытался их удержать. Отбросить сорные, а нужные ухватить, выстроить, сложить в экспромт. Ну же! Ещё немного. Ещё. Вот оно!

      Что ж, берегись. Тебе пощады нету,

      и ждёт тебя негаданный сюрприз:

      подбросит ветер вверх твою карету

      и сразу же брезгливо бросит вниз.

      Нет, не ломай костей. Останься целым.

      Но я слова сплетаю неспроста:

      когда ты рухнешь в грязь обильным телом,

      я это назову «падёж скота».

      Элам, выпалив последние слова, бросился бежать по обочине. «Падёж скота, – кричал он на бегу, заливаясь смехом. – Именно так – падёж. Падёж этого надменного холуйского скота с каретных козел».

      Элам достиг поворота, споткнулся и едва не упал. Грязно-бурое облако оседало на дорогу, окутывая пылью обломки того, что ещё недавно было щегольской каретой графа Эрболе. Посреди дороги, опираясь руками о землю и часто икая, восседал кучер.

* * *

      – Любопытные слухи идут из южной провинции, виршитель. – Виршетворец Эрац подбросил поленья в камин, с лязгом захлопнул чугунную дверцу. – Говорят, что объявился там человек. И про него говорят… – Эрац замялся и замолчал.

      – Кто именно объявился? – недовольно нахмурившись, обернулся к Эрацу Элоим. – И что именно про него говорят?

      – Разное, виршитель. Будто бы этот человек… Будто бы он… – Эрац вновь замялся.

      – Слагает вирши, – помог виршетворец Эрмил. – И якобы к нему идут на поклон со всей округи и даже посылают ходоков из соседних провинций.