Богатыри не мы. Устареллы (сборник). Элеонора Раткевич

такой, каждую ночь.

      – Да, трещины – это… Да. Особенно когда муравьи. Эти… рыжие. Что у них за щетинки на лапках? Сустон, ты же должен знать?

      – Ну, должен. Ну, знаю. Ну, щетинки. Легче от этого?

      – Ах-ха-ха. Нет, не легче.

      Пауза. Тихо, только иногда ветерок пробегает: Велетень не даёт уголькам в кострище затухнуть, поддувает на них до утра.

      – Насчёт муравьёв. Пугнул бы ты их, Сустон, а? Твое, никак, хозяйство. Зудит же…

      – Терпи. Они это… Бегают, топчут, то-сё. Кислым плюют. Дереву такое нужно. Терпи.

      – Ой ли, нужно?

      Снова пауза.

      – Сыро…

      Это снова надтреснутый.

      – Всем сыро. Завтра солнце на весь день. С ветерком… Подсушимся.

      – И то… Кстати, люди будут завтра, много. Дрова понесут. Хорошо…

      Оживление. Заскрипели, зашуршали, забормотали.

      – Послушаем!.. Погреемся!.. Дары… Пожертвуют?.. Кровью куриной мазали… Яйцо битое, взбитое… Молочка на трещинку!.. Рыбку мятую, в маслице… А Глуму-то, помните?

      Общий стон.

      Было: на Глума плеснули враз целую баклажку буслайки. Хорошо пробродившая буслайка была, – вся окрестная жучкара, а с неё и пичужки дуром дурели до утра…