Перед весной. Влас Дорошевич

Читать онлайн.
Название Перед весной
Автор произведения Влас Дорошевич
Жанр Рассказы
Серия
Издательство Рассказы
Год выпуска 1906
isbn



Скачать книгу

олчий вой, который доносит ветер с покрытых снегом полей, – ветер, который стонет, как перед бедой в полуразвалившихся трубах нищих изб, ветер, который размётывает почерневшие соломенные крыши.

      – Гарантий! – раздаётся в городах.

      – Конституции! – требуют одни.

      – Нет, республики! – кричат другие.

      – Пли! – командуют третьи.

      «Достиг я высшей власти!»

      Меланхолически декламирует граф Витте:

      «Который год я властвую спокойно,

      А счастья нет моей душе!

      Напрасно мне чиновники сулят

      Дни долгие, дни власти безмятежной…

      Ни власть ни жизнь меня не веселят!»

      – Земли! Земли! – гремят, гремят аккорды голодного воя.

      – Восьмичасового рабочего дня! – требует пролетариат.

      – Прямой подачи голосов!

      – Нет! Двухстепенной! – спорят другие.

      – Трёхстепенной!

      – Нет-с! Энергичных мер! Продления осадных положений! – вопят четвёртые.

      – Повесить! – командуют пятые.

      «Я думал свой народ

      В довольствии, во счастье успокоить,

      Свободами любовь его снискать,

      Но отложил пустое попеченье!

      Живая власть для черни ненавистна!»

      Плачет голос графа Витте.

      – Земли! Земли! – поёт деревня.

      – Земли! Земли! – гудит, вопит, растёт голодный вой.

      – Действительной неприкосновенности личности!

      – Двух палат!

      – И четырёх свобод!

      – Одной воли мало?! – язвительно хихикают третьи.

      – Пори! – командуют четвёртые.

      «Что ни возьмут назад, -

      Всё я виновник тайный!

      Союзы я лишил свободы!

      Свободу у собраний отнял я же!

      И слово кто лишил свободы? Я!

      В печати я искал себе опоры,

      Свободой мнил её я осчастливить!

      Вслед за редактором редактора сажают!..

      И тут молва лукаво нарекает

      Виновником редакторских невзгод.

      Меня! Меня, премьер-министра!»

      Рыдает голос графа Витте.

      – Земли! Земли! – несётся вой со всей земли.

      – На баррикады!

      – Бей!

      – Я умираю!

      – Патронов не жалеть!

      «И мальчики кровавые в глазах!..»

      Кончает монолог граф Витте.

      – Земли! Земли! – растут, гремят и скоро всё собой покроют аккорды голодного воя.

      Весна идёт!

      Не ищите в моих словах аллегории. Тем более, радостной.

      Я не собираюсь петь «неблагонадёжную» весну, которую вызывал князь Святополк-Мирский своим весёлым возгласом:

      – Доверие!

      Я говорю о той, настоящей весне, которая начинается в марте, когда ломаются реки, сходит снег и обнажаются мокрые, чёрные поля.

      И не радостно, – с печалью, с мучительной тревогой, с ужасом, как говорят это в семье, где есть чахоточный, говорю я:

      – Весна идёт!

      Родина мать!

      Вражескими и дружескими руками израненная, истекающая кровью, родина!

      Воин, смертельно раненый в несчастной войне.

      Не оправилась ты, не зажили ещё раны, полученные тобой на полях битв, – как сотни новых, кровавых ударов, глубоких кинжальных ран поразили тебя.

      Сто тридцать ран ещё не зажили, сто тридцать ран, – в 130-ти городах, которые ты получила в день объявления действительной неприкосновенности личности.

      Ещё дымится рана против сердца, нанесённая тебе в Москве.

      Ещё раздирают твоё мясо, ещё крутят и вертят кинжал в трёх огромных ранах – Кавказ, Прибалтийский край, Дальний Восток.

      И мало этого!

      Ещё!

      Как тургеневский «лишний человек», ты должна со смертной тоскою думать:

      «Пусть только вскроются реки, и я умру».

      Израненная, неоправившаяся, кровоточащая, – ты должна ещё, как умирающая от чахотки, с ужасом ждать весны.

      Весны, когда снег откроет мокрые, чёрные поля крестьянину:

      – Паши!

      И он пойдёт пахать землю, которая «ничья, а Божья».

      В какие формы тогда облечётся этот голодный вой:

      – Земли!

      Какие движения будут сопровождать этот крик, этот вопль голодного и озверевшего от голода и беспросветно тёмного человека?

      Вспомните пророчество, угрозу, заключённую в былине, созданной народом, о богатыре Илье.

      Тридцать лет сидел сиднем Илья Муромец, и пришли калики