.

Иоанна Цимисхия, узурпатора, самозванца, убийцы такого же узурпатора и самозванца Никифора Фоки, но и такое сомнительное родство позволяет Оттону считаться первым среди всех европейских правителей. На какой же высоте может стоять киевский князь, отныне не только христианин, но и зять византийского императора!

      Правда, Владимир уже дважды женат, однако с его женами творится что-то неладное. Вдова Ярополка, монашка, плененная Святославом, родит ему несколько сыновей и пропадает неизвестно куда. Рогнеда из ревности, возможно, как только узнала о его намерении взять в жены сестру императора, пытается зарезать его во время сна. Внезапно он пробуждается и видит над собой занесенный кинжал. В бешенстве бросается он на неё, чтобы тут же убить. Однако между ними встает их сын Изяслав, мальчик семи-восьми лет, обнажает свой детский меч и говорит:

      – Ты не один.

      Гнев Владимира утихает. Он собирает бояр и отдает Рогнеду в их руки. Бояре судят и рядят и приговаривают: простить грех разгневанной женщине, Изяславу, проявившему мужеству, отдать в вечное владение Полоцк и отправить туда вместе с сыном Рогнеду.

      Разумеется, Владимир и без этой истории мог бы жениться, ведь это был языческий брак, недействительный по христианским законам. И Василия смущает не этот языческий брак. Всё существо императора возмущается насущной необходимостью отдавать сестру в языческую страну. Он выдвигает условие, по его мнению, должно быть, неисполнимое:

      – Не пристало христианам выдавать жен за язычников. Если крестишься, то получишь и ей и Царство Небесное воспримешь и станешь единоверен с нами. Если же не сделаешь этого, то не сможем выдать сестру за тебя.

      Владимир соглашается и велит так сказать в Цареграде:

      – Скажите царям вашим: я крещусь, ибо ещё прежде испытал закон ваш и люба мне вера ваша и богослужение, о котором поведали мне посланные вами мужи.

      Ничего не остается Василию, как согласиться, ведь мятежные войска уже в Хризополе. Он настаивает ещё и на том, чтобы Владимир крестился сам и крестил всю Русскую землю:

      – Крестись, тогда сестру свою пришлем к тебе.

      Владимиру ничего не остается, как покориться. А как же учительство, просвещение? Теперь ему не до этого – слишком значительна награда и для него самого и для Русской земли, которую ему предстоит получить.

      Начинает он с идолов, которым ещё вчера поклонялся он сам и граждане Киева. Одних он велит сжечь, других изрубить, а Перуна привязать к хвосту коня и влачить с горы по Боричеву взвозу к ручью, приставив двенадцать мужей, подобно апостолам, колотить его жезлами для поругания беса, который морочил людей в этом образе. Пока тащат Перуна к Днепру, его оплакивают те, кто остается верен язычеству. Мужей, приставленных Владимиром, никакие причитанья и слезы не останавливают. Они бросают бывшего бога в воды Днепра, а Владимир им говорит:

      – Если пристанет где к берегу, отпихните его. А когда пройдет пороги, тогда только оставьте его.

      И