Анжуйский принц. Серия «Закованные в броню». Элена Томсетт

свою жену. И переспи с ней.

      – Ты что же, совсем совесть потерял? – с изумлением спросил герцог.

      – Мне нравится твоя реакция. Просто сделай это. Я слышал, что Ягайло послал своего секретаря в Остроленку, чтобы увезти оттуда Эвелину и Андрея. Это значит только одно: новость о твоем присутствии уже достигла ушей короля.

      – Сколько у тебя людей? – спросил Карл после непродолжительного раздумья.

      – Много.

      Карл с удивлением увидел, что Острожский уже не так напряжен и даже слегка усмехается, наблюдая за ним.

      – Как много? – подозрительно спросил он.

      – Очень много. И все отлично тренированные для войны наемники. Так что при желании я действительно могу штурмовать Вавель, если это понадобится.

      – И что ты намерен делать?

      – В настоящий момент я намерен отправиться спать. Уже поздно.

      – То есть, штурм Вавеля откладывается на завтра? – уточнил Карл, неизмеримо обрадованный тем, что Острожский все больше и больше начинает вести себя как тот человек, которого он знал прежде.

      – Не могу ничего обещать. Но недели через две или три приглашаю вас с Эли и семейством в Остроленку.

      – Откуда ты знаешь, что у меня есть дети? – поразился Карл.

      – Было бы странно, если бы их не было. Наследник?

      – Да, – с гордостью сказал Карл.

      – Поздравляю. А сейчас, иди спать. Ты мне очень помог, Карл. Обо всем остальном поговорим в Остроленке.

      – Ты едешь в Остроленку?

      – Нет, Карл. Я еду в Краков. Насколько я понял с твоих слов, Эвелину следует искать именно там.

      Глава 4

Краков, Польша, август 1416 г

      На последней перед Краковом почтовой станции не оказалось лошадей. Проклинающий в душе всех и вся от нетерпения очутиться скорее в Кракове, герцог, стараясь сдерживать свой гнев, вышел из кареты и бездумно наблюдал, как проворные и молчаливые люди, напуганные бледностью и непроницаемым выражением его лица, торопливо распрягали загнанных лошадей.

      Чуть поодаль, на почтовом дворе стояла другая карета, большая и вместительная, с закрепленными на крыше ремнями сундуками. Она въехала во двор на четверть часа раньше, и теперь ее счастливые обладатели уже ждали, пока им запрягали свежих лошадей.

      Молодая женщина в темном плаще, наброшенном поверх платья и почти полностью скрывавшем его цвет и фасон, в темной шляпе с вуалью, торопливо сошла по ступенькам гостиницы, расположенной на территории постоялого двора и направилась к карете. Рядом с ней, зацепившись за ее руку, бежал, подпрыгивая от возбуждения, белокурый мальчик лет пяти-шести, подвижный, как ртуть. Через минуту, он вырвал у матери свою руку и, весело смеясь, побежал к карете, стремясь опередить мать.

      В то же время в растворенной двери конюшни появился грум, ведущий под уздцы вторую пару лошадей для кареты. Резкое движение мальчика, нечаянно оказавшегося почти перед самым носом у лошадей, испугало