Тайна Великой Тартарии. Посох Велеса. Евгения Кретова

прошептала она наконец. – Не должна я была так говорить. В конце концов, это не так уж и важно.

      Катя подняла на нее заплаканное лицо.

      Подавшись какому-то единому порыву, девочки обнялись. Крепко-крепко. Как настоящие сестры.

      – Не реви! Прорвемся… внучка! – И девчонки расхохотались во все горло. Они радовались так неистово, как можно радоваться и смеяться только после настоящей ссоры. Катя держалась за живот, складываясь пополам и падая на широкую лавку, а Ярушка хохотала заливисто, задорно, снова и снова повторяя «внучка!».

      В дверях появилась сестренка Ярославы, поглядела на девочек в узенькую щель, и выскользнула из светелки, будто и не было ее.

      Когда девочки успокоились, обе красные, с мокрыми от слез глазами, Ярослава скомандовала ложиться спать – тетка Эсфанда сказала будет ждать их на заре, а отдохнуть осталось все несколько часов.

      Но спать совсем не хотелось. Катя все ворочалась с боку на бок, тихонько, чтобы не разбудить Ярославу, вздыхала.

      Она опять вспоминала события сегодняшнего дня, думая, может, ей все померещилось, может, она откроет глаза и окажется дома, рядом с мамой, и все будет как прежде. И еще она вспоминала тех, троих, что остались в их с мамой пустой квартире, и от этого стало как-то противно, будто скользкая жаба по груди проползла – что они там делают, ищут ли еще тот странный посох. Она от чего-то толком не рассказала сегодня ни Могине, ни Ярославе, никому про этих странных людей.

      – Ты почто не спишь? – вдруг толкнула ее тихонько в бок Ярушка.

      – Слушай, я сегодня вам еще одну вещь не рассказала. Представляешь, как только мама исчезла, к нам в дом ворвались трое незнакомых людей. Они какой-то посох искали.

      Ярушка ахнула:

      – Какой такой посох? У вас и посох какой-то был?

      – Да нет! Не было у нас никогда никакого посоха! И эти, тоже его не нашли… но орааали! Один, Афросием у них зовется, а на самом деле его Ильей зовут, так тот меня ударил больно в ухо. А потом, – она замолчала, обдумывая, стоит ли продолжать.

      – Чего «потом»? – поторопила ее Ярослава, опять нетерпеливо толкая в бок. В темноте ее глаза блестели как жемчужины, дыхание сбилось. Она перевернулась на живот, уперлась локтями в подушку, и близко-близко придвинула лицо к Кате, чтобы лучше видеть и слышать.

      – А потом, – Катя снизила голос до заговорщицкого шепота, – они меня чуть не убили.

      – Да ну? – Ярушка даже села. – Как так «Чуть не убили?» прям по всам-делишному?

      – Яруш, точно. Они и веревку достали.

      – И как ты убежала?

      – Вот и я думаю – как?.. Я стояла рядом со столом, на котором лежали шкатулка и все эти штуки, которые я вам показывала. Только знаешь что, – Катя тоже села. – Они будто не видели ни шкатулку, ни все это, ничего! Понимаешь? Вот смотрит этот, долговязый, которого они Шкодой звали, рукой прям по шкатулке водит, а не видит!