Тысяча и одна ночь. Том XIV. Эпосы, легенды и сказания

на ней синее платье и зеленое покрывало над блистающим лбом, и ошеломляла она умы и смущала обладателей разума…»

      И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

      Восемьсот шестьдесят седьмая ночь

      Когда же настала восемьсот шестьдесят седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что садовник того сада привёл юношам девушку, о которой мы говорили, что она до предела красива, прелестна, стройна станом и соразмерна, и как будто о ней хотел сказать поэт:

      Вот явилась в плаще она голубом к нам,

      Он лазурным, как неба цвет, мне казался.

      И, всмотревшись, увидел я в той же одежде

      Месяц летний, сияющий зимней ночью.

      А как прекрасны и превосходны слова другого:

      Плащом закрывшись, пришла она. Я сказал: «Открой

      Нам лицо твоё, светоносный месяц, блестящее».

      Она молвила: «Я боюсь позора!» Сказал я: «Брось!

      Переменами дней изменчивых не смущайся ты!»

      Красоты покров подняла она с ланит своих,

      И хрусталь закапал на яхонты горящие.

      И решил коснуться устами я щеки её,

      Чтоб тягаться с ней в день собрания мне не выпало

      И чтоб первыми среди любящих оказались мы,

      Кто на суд пришёл в воскресенья день к богу вышнему.

      И тогда скажу я: «Продли расчёт и заставь стоять

      Ты подольше нас, чтоб продлился взгляд на любимую!»

      И юноша-садовник сказал девушке: «Знай, о владычица красавиц и всех блистающих звёзд, что мы пожевали твоего прихода в это место только для того, чтобы ты развлекала этого юношу, прекрасного чертами, господина моего Нур-ад-дина. И он не приходил к нам в это место раньше сегодняшнего дня». – «О, если бы ты мне сказал об этом раньше, чтобы я принесла то, что у меня есть!» – воскликнула девушка. «О госпожа, я схожу и принесу тебе это», – сказал садовник. И девушка молвила: «Делай как тебе вздумалось!» – «Дай мне что-нибудь, как знак», – сказал садовник. И девушка дала ему платок.

      И тогда садовник быстро ушёл и отсутствовал некоторое время, а потом вернулся, неся зелёный мешок из гладкого шелка, с двумя золотыми подвесками. И девушка взяла мешок у садовника и развязала его и вытряхнула, и из него выпало тридцать два кусочка дерева, и девушка стала вкладывать кусочки один в другой, мужские в женские и женские в мужские, и, обнажив кисти рук, поставила дерево прямо, и превратилось оно в лютню, полированную, натёртую, изделие индийцев. И девушка склонилась над ней, как мать склоняется над ребёнком, и пощекотала её пальцами руки, и лютня застонала, и зазвенела, и затосковала по прежним местам, и вспомнила она виды, что напоили её, и землю, на которой она выросла и воспиталась. И вспомнила она плотников, которые её вырубили, и лакировщиков, что покрыли её лаком, и купцов, которые её доставили, и корабли, что везли её, и возвысила голос, и закричала, и стала рыдать, и запричитала, и казалось, что девушка спросила её об этом, и она ответила языком обстоятельств, произнося такие стихи:

      «Была прежде деревом, пристанищем соловьёв,

      И ветви я с ними наклоняла свои в тоске.

      Они на мне плакали, я плач их переняла,

      И тайну