Тысяча и одна ночь. Эпосы, легенды и сказания

Шарр-Кана, что тот идёт к нему. «Тебе следует выйти и встретить его», – сказал он султану. И Дау-аль-Макан отвечал: «Слушаю и повинуюсь». И он выступил со своими приближёнными из Багдада и продвинулся на один день пути и разбил свои палатки, ожидая брата, а к утру царь Шарр-Кан прибыл с войском Дамаска, где были неустрашимые витязи и свирепые львы и разящие храбрецы.

      И когда подошли конные отряды и налетели облачка пыли и приблизились полки и затрепетали торжественные стяги, Шарр-Кан со своей свитой вышел навстречу Дау-аль-Макану, и тот, увидев своего брата, хотел спешиться, но Шарр-Кан стал его заклинать не делать этого. И он сам спешился и прошёл несколько шагов, и когда он оказался перед Дау-аль-Маканом, тот бросился к нему, и Шарр-Кан прижал его к груди. И они громко заплакали и стали утешать друг друга, а потом оба сели на коней и ехали вместе с войском, пока не приблизились к Багдаду. И они спешились, и Дау-аль-Макан со своим братом Шарр-Каном, вошли в царский дворец и провели там ночь, а наутро Дау-аль-Макан вышел и приказал собирать войска со всех сторон и объявить поход и священную войну[151].

      И затем стали ждать, пока прибудут войска со всех земель, и всякому, кто являлся, оказывали почёт и обещали хорошее, пока не прошёл таким образом целый месяц, а люди все шли непрерывными толпами.

      И потом Шарр-Кан сказал своему брату: «О брат мой, расскажи мне свою повесть». И Дау-аль-Макан осведомит его обо всем, что ему выпало, с начала до конца, и о том, такую милость оказал ему истопник. «Вознаградил ли ты его за его милость?» – спросил Шарр-Кан. И Дау-аль-Макан ответил: «О брат мой, я не вознаградил его до сего времени, но я его награжу с волею Аллаха великого, когда вернусь из похода…»

      И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Восемьдесят восьмая ночь

      Когда же настала восемьдесят восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Шарр-Кан спросил своего брата Дау-аль-Макана: «Вознаградил ли ты истопника за его милость?» И тот отвечал: «О брат мой, я не вознаградил его до сего времени, но я его награжу, если захочет Аллах великий, когда вернусь из похода и освобожусь».

      И Шарр-Кан узнал, что его сестра, царевна Нузхат-аз-Заман была правдива во всем, что она рассказала. И он скрыл своё дело с нею и послал ей привет с царедворцем, и она тоже послала с ним привет, пожелала ему счастья и осведомилась о своей дочке, Кудыя-Факан. И Шарр-Кан сообщил ей, что девочка в безопасности и в полнейшем здравии и благополучии, и Нузхат-аз-Заман восхвалила и поблагодарила Аллаха великого. А Шарр-Кан обратился к своему брату за советом, выступать ли им, но Дау-аль-Макан отвечал: «О брат мой, когда войска соберутся полностью и придут отовсюду кочевники». И затем он велел заготовить припасы и доставить военное снаряжение.

      А потом Дау-аль-Макан вошёл к своей жене, которая носила уже пять месяцев, и отдал её под начало учёных и счётчиков, назначив им жалование и выдачи. А на третий месяц по прибытии сирийских войск он двинулся и путь, когда явились кочевые арабы, и

151

Ведение священной войны против неверных с целью распространения ислама силой оружия вменяется мусульманской общине в религиозную обязанность. В позднейшие времена мусульманские владыки широко использовали религиозный фанатизм своих подданных для завоевания новых территорий.