Овернский клирик. Андрей Валентинов

превосходные тайники в стенах, но брат Ансельм еще зело молод и неопытен.

      – Что там у вас, брат мой? – поинтересовался я самым невинным тоном.

      – Н-ничего, отец Гильом, – твердо ответил паренек и моргнул, точь-в-точь как брат Петр.

      Я задумался.

      – После нашего разговора, брат Ансельм, вы отправитесь на задний двор и найдете брата Петра. Под его наблюдением до обеда будете колоть дрова. После обеда под его же наблюдением лично вырубите себе дорожный посох – он вам объяснит, что к чему. Затем принесете десять ведер воды. А теперь покажите то, что прячете.

      Кинжал – прекрасная дамасская работа, золоченая рукоять, герб из цветной эмали. Я потрогал острие и едва не поранился – тот, кто точил оружие, знал свое дело.

      – Это ваш герб, брат Ансельм? – поинтересовался я, разглядывая изображение аиста и непривычный девиз: «Мои крылья белы, как снег».

      – Моего деда по матери. – Ансельм сжал губы. – Он подарил мне кинжал перед тем, как… Ну, в общем…

      – У меня нет слов, брат Ансельм, – заметил я, хотя сказать было что. Хранение оружия в келье – тут десятью ведрами воды не отделаться! По всем правилам Ансельму светит монастырская тюрьма, причем надолго.

      – Отец Гильом! – лицо парня побелело. – Этот кинжал освящен на Гробе Господнем! Мой дед брал Иерусалим вместе с Готфридом Бульонским!

      – И тем не менее, брат Ансельм…

      Мой меч, лежавший в часовне Сен-Дени, тоже освящен в Храме Гроба Господнего, где меня посвящали в рыцари, и у меня куда больше оснований не расставаться с ним. Но в тайнике, который я оборудовал в первый же год пребывания в Сен-Дени, хранятся совсем иные вещи…

      – Между прочим, крылья аиста, по-моему, черные, – заметил я, разглядывая оружие.

      Ансельм еле заметно пожал плечами:

      – Герб моего деда пожалован его предку еще во времена короля Лотаря[19].

      – Едва ли. Насколько я помню, в те времена гербы имели несколько иной вид… Брат Ансельм, стоит ли объяснять вам, что мы не принадлежим к рыцарскому ордену? Мы всего лишь братья-бенедиктинцы.

      – Ехать в Памье опасно, отец Гильом. Я уверен – там нам пригодится не только кинжал. Я бы не отказался от эскорта из полусотни латников.

      – А вы не преувеличиваете, брат Ансельм?

      Трусости за парнем раньше не замечалось, да и в его голосе не было страха. Итальянец не боялся – он знал, что говорит.

      – Джованни Орсини любит посылать людей в западню. Он мастер по части мерзостей.

      – По части мерзостей… – механически повторил я. – Брат Ансельм, вынужден заметить, что впервые услыхал от вас неверное, более того, совершенно вульгарное выражение. Будьте сдержанней, прошу вас. Не судите Его Высокопреосвященство, и да не судимы будете. Даже если ваше прежнее с ним знакомство было не особо приятным.

      Смуглое лицо Ансельма вспыхнуло, но он молча кивнул, не став возражать. Это не имело смысла – то, что они с Орсини знакомы, я сообразил еще в Нотр-Дам-де-Шан.

      – К тому же вы мне

19

Король Лотарь – внук Карла Великого, правил в IX веке.