Фауст. Иоганн Гете

прав, я ошибался. Да:

      Все дрессировка тут, а духа ни следа.

Вагнер

      Да, вот к такой собаке прирученной

      Привяжется порой и муж ученый.

      Воспитанник студентов удалых,

      Пес этот стоит милостей твоих.

      Они входят в городские ворота.

      Сцена третья

      Кабинет Фауста

      Фауст входит с пуделем.

Фауст

      Покинул я поля и нивы;

      Они туманом облеклись.

      Душа, смири свои порывы!

      Мечта невинная, проснись!

      Утихла дикая тревога,

      И не бушует в жилах кровь:

      В душе воскресла вера в бога,

      Воскресла к ближнему любовь.

      Пудель, молчи, не мечись и не бейся:

      Полно тебе на пороге ворчать;

      К печке поди, успокойся, согрейся –

      Можешь на мягкой подушке лежать.

      Нас потешал ты дорогою длинной,

      Прыгал, скакал и резвился весь путь;

      Ляг же теперь и веди себя чинно.

      Гостем приветливым будь.

      Когда опять в старинной келье

      Заблещет лампа, друг ночей,

      Возникнет тихое веселье

      В душе смирившейся моей,

      И снова мысли зароятся,

      Надежда снова зацветет –

      И вновь туда мечты стремятся,

      Где жизни ключ струею бьет.

      Пудель, молчи! К этим звукам небесным,

      Так овладевшим моею душой,

      Кстати ль примешивать дикий твой вой?

      Часто у нас над прекрасным и честным

      Люди смеются насмешкою злой,

      Думы высокой понять не умея.

      Злобно ворчат лишь, собой не владея.

      Так ли ты, пудель, ворчишь предо мной? –

      Но горе мне! Довольства и смиренья

      Уже не чувствует больная грудь моя.

      Зачем иссяк ты, ключ успокоенья?

      Зачем опять напрасно жажду я?

      Увы, не раз испытывал я это!

      Но, чтоб утрату счастья возместить,

      Мы неземное учимся ценить

      И в Откровенье ждем себе ответа,

      А луч его всего ясней горит

      В том, что Завет нам Новый говорит.

      Раскрою ж текст я древний, вдохновенный,

      Проникнусь весь святою стариной

      И честно передам я подлинник священный

      Наречью милому Германии родной.

      (Открывает книгу и собирается переводить.)

      Написано: «В начале было Слово» –

      И вот уже одно препятствие готово:

      Я Слово не могу так высоко ценить.

      Да, в переводе текст я должен изменить,

      Когда мне верно чувство подсказало.

      Я напишу, что Мысль – всему начало.

      Стой, не спеши, чтоб первая строка

      От истины была недалека!

      Ведь Мысль творить и действовать не может!

      Не Сила ли – начало всех начал?

      Пишу – и вновь я колебаться стал,

      И вновь сомненье душу мне тревожит.

      Но свет блеснул – и выход вижу, смело

      Могу писать: «В начале было Дело!»

      Пудель, не смей же визжать и метаться,

      Если желаешь со мною остаться!

      Слишком