За пригоршню астрала. Игорь Чубаха

Крошки от пиццы (позапозавчера засиделся допоздна, ужинал на работе) скукожившуюся дольку лимона в недопитом чае. На факсе красовалось приглашение на заседание Российского Кадрового клуба. Цена в конце меленькими буковками. Отодранный и смятый факс полетел в мусорную корзину.

      Захлопнув крышку факса, Максимыч зачем-то выглянул в окно – оно выходило не на Литейный, а во внутренний двор. Потом включил автоответчик и в параллель магнитофон с последними записями переговоров патрульно-постовой службы.

      – Максимыч, приветствую, – браво сказал автоответчик, – это Хомяк, по поводу «жезлов силы» в Вырице. Я только что с их мандрагоры. Шишаги обыкновенные, никакие не граальники и не чудилы. Так что беспокоиться не о чем. Приеду, доложу по форме. Все, пока.

      Максимыч подступил к зеркалу. Еще раз рассмотрел усталое лицо. Дряблые, но, храни Господь, пока не обвисшие щеки. Безусловно, он вступил в возраст, когда на взгляд могут дать и пятьдесят, и семьдесят лет. Если не умеют узнавать настоящий срок по глазам.

      – Найденов, проверь: Шотмана – девять, квартира триста шестнадцать, гулянка, жалоба от соседей… – захрипела магнитофонная запись и сама с собой заспорила другим голосом: – Аллочка, я же сейчас у черта на куличках, пошли другого… Найденов, не надорвешься!.. Ладно, принял, товарищ Аникина… Не выпендривайся… Сама такая…

      Максимыч поправил галстук.

      – Здравствуйте, господин Храпунов, – с достоинством сказал автоответчик. – Агент «Флюгер», Самуил Яковлевич, на проводе. У меня есть свежие новости для вашего учреждения. Очень интригующие. Хотелось бы встретиться… Пи-пи! Добрый день, – напористо сказал автоответчик другим, женским голосом. – Вас-беспокоит-консультант-по-рекламе-газеты-"Деловая-неделя"-мы-уверены-что-вас-заинтересует-наше-предложение…

      Максимыч одернул полы пиджака, но тот продолжал сидеть мешком. Максимыч мазнул расческой по коротко стриженым сединам – скорее из привычки, чем в надежде что-то причесать.

      – Семенов, бдительные граждане стуканули, что на Витебском вокзале, возле валютника баки толкают не просто кидалы, а наш родной постовой мент. Совсем оборзел. Проверь-ка.

      – Так там же рядом «убойники» торчат – пусть сами проверят.

      – Семенов, не наглей, «убойники» своими делами занимаются…

      Две кнопки «stop» были нажаты разом. Больше ничего автоответчик не записал. А остальной радиоэфирной болтовней патрульных Максимыч позавтракал по пути. Привычный дежурный взгляд на портрет. Лицо Циолковского выглядело совершенно равнодушным. Но все равно старый служака обошел кабинет по периметру. Почти невидимый волосок на полке между КЗОТом и «Основами маркетинга» торчит, как положено. Пыль на спичечном коробке в наличии. Тюбик с клеем недозавернут на два с половиной оборота – как и было. Откуда ж тогда это гнетущее настроение? Может, проглядел что-нибудь Циолковский?

      В редкие минуты начальственного благоволения секретарша все норовит выспросить, почему именно Циолковский. Никогда ей, дурехе,