Туритопсис нутрикула. Медуза. Владимир Хрулёв

страной, далёкой от границ России. Путин сказал, а в ответ восторг и удивление от гениальности Президента. Как это назвать? А уж Эрдоган натерпелся от него пинков и подзатыльников. О помидорах турецких его воротит. Что помидоры, Эрдолган ещё не знает что его ждёт: видно кровью умоется турок. Противно слышать и видеть эту вакханалию!

      Впрочем, Эрдоган неожиданно, буд то бы со слов Администрации Путина, извинился и так же неожиданно состоялось примирение двух властителей – оттоманской империи и четвёртого (христианского) Рима (славянского мира).

      3

      Это звонила дочь. Телефон жалобно пищал своими трелями не умолкая, словно звал на помощь тонущий человек, отплывший от берега в море где то возле Бердянска или Мариуполя и, обессилев среди бушующих серых волн Азовского моря, стал тонуть, не надеясь особо на чью то помощь.

      Телефон пищал и тренькал, захлёбывался тишиной и безразличием. И в этой пустоте звуков был слышен только он, телефонный звонок из погибающего мира, слышимый только мной. Это звонила дочь.

      Я осторожно взял трубку.

      – Долго не берёшь трубку. Что случилось? – спросила дочь.

      Я молчал. Если что то спросить или что то ответить, то в ответ получить те же огорчения и страхи, которые постигли и постигают дочь и всю её семью последний год, а то уже и два.

      Но я отвечаю нейтральной глупостью:

      – У меня всё в порядке, не беспокойся. Здоровье в порядке и даже давление нормализовалось и постоянно стабильное, и даже сахар в крови в норме. Всё хорошо, всё стабильно как положение в стране.

      – Стабильно – значит ожидать очередного убийства? И кто – следующий?

      – Следующих не угадаешь, следующим может быть всякий. Гадать не будем.

      Мне всё кажется, что я излишне обращаюсь к истории, которая в наше время не только никому не интересна, более того, ею стараются напоказ пренебречь на весь крещёный мир и за его пределами. И от этого, уже от этого, душит какая то несправедливость, ядом разлившаяся по лесам, долинам и взгорьям. Но именно этот яд заставляет сдерживать дыхание и смахивать с глаз слёзы, пытаясь рассмотреть туманное прошлое, а в нём – вереницы образов, предстающих нам как раз этой историей в лицах. И я с удовольствием всматриваюсь в эти лица из исторической памяти, но не знаю прав ли, когда заключаю в рамки их портреты в своём воображении.

      Россию за Отечество родное никто не почитает, разве бессменный властитель России, иногда готовый в роли Премьера объявиться нам, наш лидер, наш инициатор всех наших побед, и, может быть, наш вождь, который очень любит Россию и не устаёт об этом говорить. Легко же ему трепаться об этом бездоказательно – кто спросит с него этих доказательств? Я это говорю вполне серьёзно, поскольку как я могу отказать в любви да ещё нашему властителю? Если, к тому же, он так и рвётся быть у неё в любовниках.

      И сейчас наша Москва уже не грязная