Пашня. Альманах. Выпуск 1. Creative Writing School

поедете, батюшка?

      – Так скоро крестить не получится, – ответил ему отец Георгий.

      – Когда же?

      – Сперва приведешь крестных родителей. Нужна подготовка. Матушка проводит огласительные беседы вечером, в пятницу и в воскресенье. Как получат справку, что были на обеих, явишься сам. Причастишься. После и поговорим.

      – А без того никак? Ванька – он все знает, он алтарником был. А мы, говорю, далеко, в Сонницах…

      Запахло хлебом. Митя вспомнил, что в желудке его второй день было пусто.

      – Такие правила.

      – Не поедете, значит?

      Отец Георгий мельком взглянул на Митю, затряс тяжелой, львиной своей головой.

      – Пока все не сделаешь, крестить не положено, – сказал он.

      – Да там всего-то надо!

      – Кому надо? Тебе надо?!

      Митя свел горячие свои кулаки и, упершись ими в стол, поднялся над священником грозной темной волной.

      – Этот храм такие же строили, – бубнил отец Георгий, заводясь. – Им тоже надо было. А что натворили? Притвор узок, алтарь – на юге! Колокольня и та нарошечная… Понимать надо помимо намерения. Готовиться!

      Митя застегнул бушлат, натянул на глаза мокрую шапку.

      – А то все им надо. Им!.. – не унимался священник. Он тоже хотел встать, сжался остро в локтях и коленях.

      – Просвиры горят, – сказал Митя и поспешил наружу.

      По двору не пошел, зная, что будут следить за ним из окон. Двинулся прямиком к воротам. Утопал в снегу, ломая руками наст. А когда был уже за оградой, то взглянул еще раз на паперть, на притвор с иконой, на колокольню без колокола. Постоял, кусая щеки. И вернулся. Не крестясь, вошел опять в церковь.

      7

      Издалека виднелись Сонницы и три дымных столба над ними. Еще держался свет на западе, за лесом, и этот дым в закате был лилово-розовый, и избы сверкали окнами.

      Митя вспомнил, как впервые вошел тогда в еще полную и живую деревню, и это был душный июльский вечер. Играла гитара, и у дороги на чурках сидели парни. Курили, громко и неровно пели. Только Ваня был трезв, молчалив и серьезен. Он заметил Митю и пошел к нему с объятиями. И когда гитарист сбил последние ноты, Митя достал водку и они выпили за знакомство. Подошли еще ребята, расстегнутые, с мокрыми зализанными волосами. Только из бани, они глубоко и свободно дышали, им тоже хотелось гулять и петь. Все стали упрашивать Ваню открыть клуб. «Вы же вести себя не можете прилично», – сказал он и пошел за ключами.

      Нетерпеливо допили водку и потянулись роем вдоль пустых дворов. Кричал пьяным веселым криком: «Девчонки! Идемте танцевать!», и на окнах домов отодвигались шторы. Ваня подхватил Митю под локоть, оторвал от толпы, чтоб не увлекался.

      В клубе они растолкали скамейки, настроили магнитофон. Заиграла музыка. Митя да еще трое ребят пошли курить в кинобудку. Появился самогон. Входили и выходили местные. Они жали руки, громко спрашивали Митю про город, хлопали его по плечу. А когда Митя вернулся в зал, в кругу