Источник. Джеймс А. Миченер

Вид у него был недовольный, и Куллинейн подумал: «Черт побери, он один из тех, кто слушает, ничего не говорит, а потом приходит и предупреждает, что не может согласиться с твоим решением». Но почти сразу же Куллинейн отбросил эту мысль как никчемную. Джемал Табари был не из таких. Если он недоволен, значит на то есть причины.

      – В чем дело, Джемал?

      – Ты прав во всем, – начал Табари.

      – Кроме одного?

      – Точно. – Араб показал на большую карту. – Траншея А там, где и должна быть. Предполагается, что траншея В выйдет к замку. Но вот что мне не нравится, Джон, в твоем плане – намерение сбрасывать отвалы в вади. – Он показал на глубокий провал к северу от холма и старательно поводил длинным пальцем по тому месту, которое Куллинейн собирался завалить.

      – Почему бы и нет? – спросил Куллинейн. – Самое подходящее место для отвалов.

      – Точно, – согласился Табари. Он произносил это слово как «тончо», придавая ему юмористический оттенок. – Но имеется не меньше оснований предполагать, что тут самое подходящее место, где многое можно обнаружить. Захоронения, свалки, пещеры. Джон, мы вступили в эту игру, руководствуясь очень большими идеями. Мы вскроем замок крестоносцев ведь не только чтобы порадовать…

      – Точно! – прервал его Куллинейн, использовав выражение Табари.

      – В моих исследованиях меня смущает одна вещь… и всегда смущала. Не против, если мы пройдем к холму? – По тропке они поднялись на плато, где, к своему удивлению, увидели доктора Элиава, опустившегося на одно колено в восточном конце, где должна была пройти траншея В, но, услышав их шаги, он бесшумно спустился по восточному склону и исчез. – Это был Элиав? – удивился Табари.

      – Сомневаюсь, – ответил Куллинейн, но он знал, что видел своего израильского коллегу.

      Табари прошел к северному краю холма, откуда вдоль крутых склонов открывался вид до самого дна вади. Спуск был тяжелым и неприятным на вид. В одном месте он прерывался, обнажая слои земли, и потом снова продолжался до самого дна вади.

      – Во всем, что я читал, – сказал Табари, – отсутствует один фактор. Он вытекает из самого слова «Макор» – «источник». А из него вытекает и другая вещь. Фактор жизни. Почему поколение за поколением обосновывались именно здесь? Скорее всего, только потому, что тут была вода… и ее было вдоволь. Но мы не имеем представления, откуда она текла.

      – Откуда же кибуц берет воду?

      – Из современных артезианских скважин.

      Их существование ничего не объясняло, и поэтому Куллинейн спросил:

      – Ты думаешь, природный родник был за стенами города? Как в Мегиддо?

      – Не знаю, что и думать, – осторожно произнес Табари. – Но я бы не хотел, чтобы ты заваливал вади. Поскольку через пару лет мы решим раскопать его. Именно здесь.

      – Отчеты твоего дяди Махмуда получили известность, потому что он прислушивался к намекам. Ты хочешь, чтобы я последовал по его стопам?

      – Тон-чо, –