Источник. Джеймс А. Миченер

до такой степени, что в них могли обитать только колонии клопов и вшей. Вода в глиняных кувшинах была подернута грязной пленкой, а те несколько мест, которые рабы, готовясь умирать, расчищали для себя, выглядели отвратительно.

      – Яхве всемогущий! – прошептала Керит. – И вы позволяете людям здесь жить?

      Стражник отпер перед ней внутреннюю калитку и провел ее в другую, обнесенную стеной, секцию, где содержались самые опасные пленники. Сюда даже солнце не пробивалось. На полу полуразвалившихся хижин лежала грязь, оставшаяся еще после весенних дождей. Тут же валялись кучки соломы и обрывки одежды. В углах громоздились треснувшие кружки и миски с заплесневевшей едой, а места, отведенные для личной жизни, были просто неописуемы. Раб, захваченный во время одного из походов в пустыню, а теперь слишком старый, чтобы работать, еле передвигал ноги и ходил скрюченный, потому что больше не мог распрямиться. Молодой мужчина, которому полагалось быть высоким и стройным в садах своей родины к северу от Тира, с остекленевшими глазами ожидает прихода смерти.

      – Яхве, Яхве! – шептала Керит, не в силах вынести, что этот ад существует на той же земле, что и Иерусалим.

      Керит почувствовала, что сейчас потеряет сознание. Но затем она вошла в самую убогую хижину и увидела мужа, беседовавшего с человеком, которого раньше не заметила, – рабом Мешабом. Его сдержанная и продуманная манера поведения, с которой он рассматривал пергамент с чертежом, была полна такого достоинства, что оно казалось ей невероятным в таком месте.

      Кивнув рабу, она сказала:

      – Муж мой, прибывает военачальник Амрам осматривать твои стены.

      Это сообщение оказало на двоих мужчин поразительное воздействие. Удод вскочил на ноги, не опасаясь проявить свою радость:

      – Наконец-то у нас появится человек, который все поймет!

      А Мешаб отпрянул в угол – им руководил не страх, поняла Керит, а инстинктивная осторожность. Не подлежало сомнению, что раньше он уже встречался с Амрамом, может, на поле боя, где погибло много и моавитян, и евреев, и Керит догадалась, что Мешаб не испытывает желания снова встречаться с этим военачальником.

      Тем не менее, когда Удод, полный энтузиазма, повернулся к рабу за поддержкой, раб сказал:

      – Да, Амрам – это тот, кто все поймет.

      Керит предложила Удоду вернуться с ней домой, чтобы всесторонне обсудить эти волнующие новости, и строитель с явной неохотой проводил жену обратно сквозь это зловоние, после чего они по насыпи поднялись к Макору. Но у ворот Керит бросила взгляд на лагерь рабов:

      – Как вы можете допустить, чтобы люди, такие же как вы, жили там?

      – Они живут так долго, сколько смогут, потому что я стараюсь что-то делать для них.

      За воротами Керит тихо сказала:

      – Ох, Яхбаал, военачальник Амрам даст нам свободу.

      – Надеюсь, стены ему понравятся.

      – В таком случае, – застенчиво предложила она, – не бойся дать ему знать, что все решения принимал именно ты.

      Поскольку они не торопились оказаться дома, где придется разбираться, в самом ли деле у них есть