Гоп-стоп, битте!. Георгий Хлусевич

у него ожидаемых ассоциаций, но… А не начать ли его лечение с сексуальной реабилитации у роскошной Матильды Степановны?

* * *

      Благородный Оскар фон Деринг был так взволнован, что впору было накапать себе валерьянки для успокоения, но старый кавалерист признавал только одно средство релаксации: бокал вина и хорошую сигару на десерт.

      Он, конечно же, переживал по поводу молчания Михаэля, но объяснял последнее обстоятельство типичным российским «шлямпераем» – халатностью, которую внук не мог не впитать, обучаясь на факультете славистики.

      Неожиданное изменение в его личной, уже с небольшим ресурсом жизни потрясло деда настолько, что тревога за дела Михаэля в России отошла на задний план, но при этом дальнейшая судьба Михаэля в Германии, наоборот, стала как никогда раньше актуальной и явилась причиной глубоких раздумий.

      Потрясение вполне объяснимо.

      Матильда отказалась за обедом от бокала ее любимого «Шпетбургундера». На недоуменный вопрос: «Почему?» – она потупила взор, заалела лицом и сообщила, что на ранних стадиях беременности употребление алкогольных напитков особенно вредно для развития плода. Ее жеребчик, так она любовно называла в постели пылкого не по годам наездника, не хочет ведь, чтобы его ребенок родился уродом?

      Теперь заалел скулами «жеребчик», но ему не дали возможности выразить свое отношение к происходящему, и следующей фразой едва не спровоцировали легкий удар, ибо попросили расчет и месячное пособие вперед за месяц. А далее сумбурно, со слезой…

      Да, это подло по отношению к влюбленному в нее другу детства Карелу, но только так ребенок может получить законного отца…

      Есть еще время вернуться на родину, кинуться ему в объятия и наврать наивному рогоносцу про беременность от него…

      Карел ей физически противен, и она не может представить себя в его объятиях, Оскар ведь знает, что она любит только его одного – взгляд, исполненный страсти, сердечной признательности; горячее рукопожатие…

      Она терпеть не может назойливого друга детства – он так неопрятен, но что делать? Она с ужасом и внутренним содроганием представляет себе, что ей придется лечь с нелюбимым в постель, но как ей быть? Как она будет воспитывать дитя на нищенскую зарплату путцфрау, как? Не настолько же она неблагодарная, чтобы претендовать на то, что завещано Михаэлю? Да разразит ее гром, и да отсохнут у нее руки, если она…

      Отъезд! Сегодня же назад в Прагу, пока еще мало недель плоду любви. Ребенку нужен отец! – последнее было сказано с таким убедительным надрывом, что Оскар, почувствовав себя гнусным совратителем, готов был усыновить зародыша на стадии оплодотворения.

      Старый кавалерист не понял, почему возраст человеческого эмбриона, его сына (разумеется, это сын), измеряется не месяцами, а неделями, но отчетливо вспомнил ощущение смертной тоски, когда он в автомобильной аварии потерял единственного сына. Вспомнил и возблагодарил Господа за милость его. Да, это безответственно