Жизнь между схватками. Артемий Гвазава

все тайное становится явным. Дальше скрывать было уже невозможно. И тогда я догадалась, что в наш дом пришла какая-то беда. Чуть позже я узнала из разговоров взрослых, что она называется героин. Да, так мне стало ясно, что теперь моя мама – наркоманка. Сказать, что это шок – не сказать ничего. Мне казалось, что я превратилась в маму, а мама – в мою дочку.

      С этого момента началась моя взрослая жизнь: жизнь-схватка, жизнь-выживание!

      Я перестала быть ребенком: варила борщи, стирала белье, научилась гладить, отводила и забирала из садика младших брата и сестру, выгуливала собаку и еще умудрялась торговать по ночам самогоном.

      Я таскала огромные сетки продуктов из магазинов и, наконец, я полностью возглавляла мамин бизнес. Но это было не так, как сейчас представляют главу бизнес компании. Это выглядело иначе.

      Раз в неделю ночью приезжала груженая фура со взрослыми мужиками. Меня все знали как Галкину дочь, и я всем говорила одну и ту же фразу (у меня не было времени фантазировать): «Мама в отъезде, в Москве на совещании. Сегодня товар принимаю я».

      Мужики всегда мне улыбались и говорили между собой: «Такая маленькая, и уже такая дерзкая, вся в мать». А, уезжая, каждый меня хвалил, называя Алешкой вместо Аленки. Я тогда не понимала, что за такие мои качества, как смелость, шустрость и находчивость, меня принимали за свою, за маленькую мужичку. Со взрослыми мужиками я разговаривала на их языке:

      – Привет, мужики! Сегодня сколько привезли?

      – Молодчага, Алешка!

      – Я не Алешка, я Аленка.

      Я никому не доверяла открывать гараж. Открывала его сама, руководила погрузкой: «Давайте сегодня в левый угол!».

      Если я в чем-то была не до конца уверена, то ссылалась всегда на маму: «Так мамка велела!».

      А это был закон. Все уважали Галину, боялись ее.

      – Чего кидаете-то, кладите не в ряд, а коробку на коробку!

      Так я руководила в свои двенадцать лет взрослыми сильными мужиками. Нам привозили по двадцать коробок оружия, по десять коробок икон, ведра золота…

      А я, маленькая контрабандистка, все это очень ловко принимала. И умело справлялась с трудными неожиданными ситуациями, которые частенько бывают в любом подпольном бизнесе. Справлялась не хуже матери, а на тот момент еще и лучше. И кто его знает, быть может, если б мама только мирно спала у себя, никакой утечки бы не случилось и я бы спокойно вышла на общий рынок в лихие девяностые. Словом, пока мама под кайфом валялась на софе, я выполняла все ее дела, только вот в школу я не успевала уже никак.

      Так все и жили. В школе, как ни странно, меня не спохватывались, у бабули своих дел было навалом, но мое поведение устраивало не всех.

      Когда стало понятно, что именно дядя Валера подсадил маму на наркоту, я стала нагло хамить негодяю. Так, казалось, отношения наши испортились совершенно. Но я тогда еще не понимала, что моя дерзость только возбуждала Никитюка.

      Однажды вечером приехал к нам Валера, посидел с мамой на кухне, как обычно, после чего она отправилась отдыхать на софу.