Семейный кодекс Санта Барбары. Марина Серова

что для начала стоит наведаться в больницу, где работал Сосновский, когда вернулся из плавания. Порасспросить врачей, медсестер. Может быть, кто-то из тех, кто знал Николая Петровича, еще и работает. Мне нужно знать, как складывались его отношения с коллегами, обслуживающим персоналом, пациентами. Вот Люба сказала, что Николай был и добрым, и отзывчивым, и бескорыстным, в общем, замечательным. Но это все характеризует его как брата, как родственника. А с коллегами он мог и конфликтовать. Возможно, были какие-то проколы с больными. Вот один из таких залеченных пациентов или его родные и стали шантажировать Сосновского…

      Я вошла на территорию больницы и осмотрелась. Корпуса по правую руку, в центре часовня, потом аллея, ведущая прямо. А мне куда?

      – Вам в какой корпус нужно? – спросила меня проходившая мимо женщина средних лет.

      – Для начала, думаю, в административный.

      – А-а, вы, значит, не к больному.

      – Я вообще-то журналистка.

      – Да? – оживилась она. – О чем-то будете писать? – И, не дожидаясь моего ответа, взволнованно попросила: – Пожалуйста, напишите о том, как с нами поступили. В приемное отделение по «Скорой» привезли мою маму, Картузову Викторию Евгеньевну, ей 75 лет. Состояние тяжелое, температура высокая. У нас были все необходимые документы и анализы для госпитализации. Диагноз – левосторонняя пневмония. В приемном покое врач без бейджика, кстати, разговаривала со мной очень грубо и на повышенных тонах. «У вас нет никакой пневмонии, только ОРВИ, – говорит. – А его можно и дома лечить». В общем, отправила домой с диагнозом ОРВИ и рекомендовала принимать кагоцел или ингаверин. А сама даже не осмотрела больную как следует. Я спрашиваю: «А как же мы ее обратно повезем?» Она опять грубит: «Как хотите, так и везите. Это ваша проблема». И вот сейчас человек дома в тяжелом состоянии.

      – Как фамилия, вы говорите? – переспросила я, вытаскивая блокнот. Раз уж назвалась журналисткой, надо соответствовать профессии.

      – Картузова Виктория Евгеньевна. Вы уж напишите в газете о таком отношении к людям.

      – Да, конечно. Вы не переживайте, я обязательно все проверю.

      – Да уж, пожалуйста. Если молчать, так оно и будет. А если печать возьмется за дело… Вот моя сноха – лежала после операции в отдельной палате и не могла дозваться медсестер. Никого на посту не было! Она еще полностью и от наркоза-то не отошла. Позвонила мужу, тот примчался, дошел до заведующей. Так сразу и диванчик поставили, чтобы на нем медсестры спали. И они после этого случая стали чаще заходить в палаты и проверять состояние прооперированных.

      – Я вас поняла. Скажите, пожалуйста, вы не знаете, где административный корпус?

      – Конечно, знаю. Сейчас пойдете прямо и выйдете прямо на него.

      Я поблагодарила ее и пошла вперед. Интересно, однако, складывается визит. Прямо передо мной был двухэтажный административный корпус современной постройки. У входа лежал аккуратно расстеленный коврик. Слева красовался каменный вазон с цветами, справа припарковались три машины. Я открыла дверь и вошла.