Семейный кодекс Санта Барбары. Марина Серова

зелени. На мой взгляд, не очень-то гармонирует со светло-серыми стенами. Табличек на дверях не было, видимо, после ремонта еще не успели прикрепить. Что же мне делать, стучать в каждую? Наверное, придется. Я постучала в одну. Безрезультатно. Подергала за ручку – заперто. То же самое с соседней дверью. Наконец в самом конце коридора мне повезло. На мой стук по ту сторону двери послышалось: «Войдите».

      Я вошла. Прямо напротив меня в офисном кресле за большим столом сидела представительная женщина. На вид ей можно было дать лет пятьдесят с хвостиком. Ухоженное лицо, стильная укладка. Я оглядела кабинет. Довольно просторный, с большим черным диваном, стульями, рабочим секретером с книгами, журналами и какими-то документами в файловых папках.

      – Здравствуйте, – сказала я. – Я ищу кабинет главврача.

      – Вы его нашли. Проходите, – пригласила она.

      Я подошла к столу.

      «Эльвира Станиславовна», – прочла я на бейдже, прикрепленном к белому халату.

      – Я Татьяна Иванова, частный детектив.

      Представляться работником прокуратуры довольно рискованно. Что прокатило с уборщицей, не сработает с главврачом. Не говоря уж о том, что «корочки» давным-давно просрочены, а руководитель больницы наверняка заинтересуется более подробными сведениями о моей особе. Это мне было ни к чему, поэтому я решила действовать в своем настоящем статусе.

      – Да? – спросила она с интересом. – И что же вас сюда привело?

      – Я расследую убийство Николая Петровича Сосновского. Он работал хирургом у вас в больнице.

      – Сосновский? – переспросила она. – Нет, не помню такого. Хирург, говорите? А когда он работал?

      – Точно сказать не могу. Где-то в 1990-е годы.

      – Тогда я здесь еще не работала. А чем же вам может помочь больница, если человек погиб, как я понимаю, недавно, – она вопросительно посмотрела на меня, и я кивнула, – а работал он здесь довольно давно?

      – Меня интересует прошлое убитого. Ведь просто так никого не лишают жизни. Враги есть у того, кто кому-то очень насолил. Важны и давняя неприязнь, и вражда. Поэтому я решила узнать, какие у Сосновского были отношения с другими врачами и пациентами. Возможно, когда-то он допустил ошибку и теперь родственники или сам бывший больной решили восстановить справедливость своими силами.

      – Какого рода врачебную ошибку вы имеете в виду?

      – Прямо скажу, не из разряда тех, о которых уже анекдоты ходят. Что хирург Н. оставил в операционной ране больного С. хирургический зажим или тампон, а может быть, и перчатки. Попадались мне и заметки об оставленных в теле больного хирургических ножницах, а это уже прямая угроза жизни.

      – Должна сказать вам, Татьяна, что описанные вами случаи встречаются и в зарубежной практике тоже.

      – Да я и не утверждаю, что такого рода накладки – российский эксклюзив. Но все это имеет очень серьезные последствия, ведь речь идет о жизни человека.

      – В нашей больнице оставленных во время операции посторонних предметов в теле больных не было. Во всяком случае, на моей памяти.

      – Корпоративную