Семейный кодекс Санта Барбары. Марина Серова

так тебе там все разворотят.

      – Вот я читала, что в Древнем Риме, кажется, врачу, у которого умирал больной, отрубали руки. А сейчас…

      – Да чем же они оперировать будут, если руки отрубить? Ногами? А вообще у каждого врача есть свое маленькое кладбище.

      Наконец подошла моя очередь, и я вошла в кабинет. За столом сидела худенькая женщина. Темные с проседью волосы, уложенные в тугой узел на затылке.

      – Проходите, присаживайтесь, – пригласила она. – На что жалуетесь?

      – Мария Петровна, я к вам не на прием пришла. Я частный детектив Татьяна Иванова и расследую дело об убийстве Николая Петровича Сосновского. Я хочу задать вам несколько вопросов.

      – Боже мой! – воскликнула она. – Колю убили? Но кто? И за что?

      – Вот это я сейчас и выясняю. Скажите, вы хорошо знали Николая Петровича?

      – Я проработала с ним восемь… нет, почти десять лет.

      – Что вы можете сказать о нем как о специалисте?

      – Николай был отличным хирургом. Знал свое дело.

      – И что, у него не было не единой ошибки за все время?

      – Были, конечно. Банальная истина: не ошибается тот, кто ничего не делает. А у Николая на счету столько операций было.

      – Я имею в виду ошибки фатальные, которые повлекли за собой смерть пациента.

      – Нет, таких ошибок он не допускал. Скорее уж исправлял чужие.

      – А как у него складывались отношения с коллегами? Может быть, с кем-то из врачей он конфликтовал?

      – Чтобы конфликтовал, такого не было. Конечно, он не со всеми был в приятельских отношениях. Знаете, он бывал порой прямолинейным, любил все по существу говорить. Не то чтобы резал правду-матку в глаза, но все же. Многим это не нравилось. Но в целом ничего из ряда вон выходящего в этом плане не было.

      – А каким он был человеком? Что вы можете сказать?

      – Был резковатым, но вполне дружелюбным человеком.

      – Он с кем-нибудь дружил? Я имею в виду приятельские отношения.

      – Понимаю. Нет, так, чтобы приятельствовать, скорее нет. Ровные отношения со всеми, да, были.

      – А у начальства он был на каком счету?

      – Им дорожили как хорошим специалистом. И подчас прощали вот эту его ершистость.

      – То есть ни выговоров, ни тому подобного?

      – Ничего такого не было.

      – А больные на него жаловались? Знаете, кому-то могло что-то там показаться, что-то обострилось, а виноват во всем доктор.

      – Николай умел ко всем пациентам находить подход. И если поначалу больной был недоволен, то после разговора с Николаем претензии исчезали сами собой. И потом, вы знаете, как сейчас трудно лечить. Все грамотные, все всё знают – и какое лекарство стоит принять, а какое даже не надо пробовать. Вот моя соседка спрашивает: «Вы знаете, Мария Петровна, я уже антибиотики из группы макролидов принимала, и цефалоспорины тоже. Может, мне теперь фторхинолоны попробовать?» Говорю ей: «Это же не ресторанное меню, чтобы пробовать».

      – Еще один вопрос, деликатный. По поводу оплаты труда. Доволен