Парнасские цветы. Часть вторая. Борис Акимович Ваградов

как души ушедших родных,

      Отозвался тоскою во мне.

      «О чем задумался, мой старец седовласый…»

      О чем задумался, мой старец седовласый,

      О бренности земной, о днях минувших лет,

      О детстве, о друзьях, или любви прекрасной,

      Которая была, а, может быть, и нет.

      О смысле жизни всей, или подруге верной,

      Которая ушла, не взяв тебя с собой,

      Оставив для тебя потомство, как наследство,

      В котором ты нашел и счастье и покой.

      А может быть о том что жизнь была напрасной,

      Но не достиг ты в ней желаемой черты,

      Что не дано судьбе, безмолвной и бесстрастной,

      В жизнь воплотить желанья и мечты.

      А может быть о том, что жизнь пустая штука,

      Когда все в государстве кверху дном,

      Когда опорой стала наглая натура,

      А не семья, не бедный отчий дом.

      А может быть о том, что будет все прекрасно,

      И дети обретут и счастье и любовь,

      А ты вдали чужой, холодной и безгласной

      Почувствуешь их жизнь бессмертною душой.

      А может быть тебя уже ничто не гложет,

      И ты смирился с дряхлостью седой,

      И жизнь тебя уж больше не тревожит,

      И ты далек от суеты земной?

      «Не уходи – я слышу голос дальний…»

      Не уходи – я слышу голос дальний,

      – Постой ты на могилке у меня,

      Всегда приход твой, редкий и печальный,

      Мне душу согревает, как тогда…

      Пройдут года и всё похолодеет,

      Когда к могилке зарастёт тропа,

      Когда та память, что живее тела,

      Погаснет с тем, кто вспоминал меня.

      «Как символ верности нетленной…»

      Как символ верности нетленной,

      Как след любви, как всплеск огня,

      Легла на светлую могилу

      Гвоздика свежая моя.

      Она беспомощно лежала

      В холодном и сыром снегу,

      И цветом красным возмущала

      Могил укрытых белизну.

      В ней было все – и жизнь и годы,

      Оттенок счастья прежних лет,

      И только горечь и заботы,

      Не излучали алый свет.

      Уже один, уже могила

      Нас разделила навсегда,

      Но сердце ноет все сильнее

      И ждет несбыточно тепла.

      «Каждый уносит в могилу с собой…»

      Каждый уносит в могилу с собой

      Тайну души, скрытую в жизни,

      Смерть искупает грехи и покой,

      Вечный покой сулит после тризны.

      Этим, наверное, смерть хороша

      – Скорбная тайна с ней исчезает,

      Ведь просветленная смертью душа

      В мире бескрайнем ее растворяет.

      «Стою у гроба, молча, холодея…»

      Стою у гроба, молча, холодея,

      Ещё не верится, что милые черты,

      Подёрнутые смертью и страданьем,

      Навек исчезнут под покровом тьмы.

      И только тёмными бессонными ночами

      Их преданная память оживит,

      И только