Украина и политика Антанты. Записки еврея и гражданина. Арнольд Марголин

впервые мелькнули в толпе, наводнившей вокзал, подозрительные лица… Я часто бывал в свое время в тюрьмах, на свиданиях с моими подзащитными, мне знакомы были такие лица… Лезли в голову нехорошие мысли, становилось очевидно, что к восстанию начинают присоединяться преступные элементы, почуявшие близость взятия Киева и возможностей там поживиться на счет добра ближнего…

      Но это были в то время еще только единичные случаи, которые тонули в общем могучем порыве, поднявшем и охватившем несметные массы крестьянства и городской молодежи. Эти массы смело и бодро шли на защиту завоеваний революции и независимости Украины, которым угрожала, по их убеждению, опасность.

      Наконец усталость взяла свое и Чоповский согласился со мною, что надо пуститься в поиски места для ночлега. Мы нашли сердобольного солдата, который взялся помочь нам, и отправились с ним по направлению к базарной площади. Сколько мы ни стучались в несколько домов, нигде нам не отверзлось… Жители боялись, очевидно, ночных посетителей и забаррикадировались засовами, ставнями и т. д…

      Печально возвращались мы к вокзалу. Вдруг, уже у самого вокзала, мелькнул в глубине усадьбы в оконце дачного домика огонек. Мы пошли на этот огонек, и на сей раз на наш стук откликнулись. Молодой студент-техник приютил нас в своей комнате. Его имя улетучилось из моей неблагодарной памяти… А ведь мы ему были обязаны кровом и теплым гостеприимством.

      Сопровождавший нас солдат, который тащил, по очереди с нами, наши чемоданы, наотрез отказался взять у нас деньги в вознаграждение за его услуги. Такое бескорыстное стремление к оказанию нам помощи наблюдалось потом в пути среди повстанцев не раз и свидетельствовало о приподнято-восторженном состоянии умов и чувств в эти первые недели восстания.

      «Утро вечера мудренее»… И мы надумали поутру оставить чемоданы в Боярке и сделать попытку пробиться налегке в Киев через Демиевку, держась вправо от линии боев. Оказалось, что это было уже слишком мудрено – и вся эта затея чуть было не закончилась для нас весьма трагически.

      Мы набрели на крестьянина, возвращавшегося из Боярки в своей телеге домой, в деревню (забыл, как она называется), расположенную недалеко от Демиевки. Он согласился взять нас с собою, но потребовал за 7–8 верст сто рублей. Мы согласились на эту непомерную в то время плату, что показалось ему, вероятно, подозрительным. Доехали мы до деревни благополучно. Все время со стороны Жулян слышалась канонада.

      Наш возница пригласил нас к себе в хату, нам приготовили чай и еду, и мы стали обдумывать дальнейший план продвижения к Демиевке.

      Между тем сам возница куда-то исчез. Вскоре он возвратился в сопровождении конного разъезда повстанцев. Я забыл упомянуть, что плату за проезд он поспешил взять с нас раньше… Мы предъявили наш пропуск, но это не произвело никакого впечатления… С нами обошлись весьма грубо, объявили нас арестованными и повели через всю деревню «в штаб». Там, мол, разберут…

      Нас привели в довольно просторный дом,