Крылья Киприды. Сергей Крупняков

сказал:

      – Видите, как нагло притворяется этот изменник, как хочет разжалобить вас слезами! Воин?! Теперь поздно плакать. И бесполезно, никто тебе не поверит!

      Напряженное молчание застыло в воздухе.

      – Или, может быть, я не прав, граждане? Если вам этот воин нравится, давайте его возвеличим! Давайте вообще за трусость ставить статуи, а за измену заносить имена предателей в почетные списки! И выставлять их в притворе храма Девы или храма Геракла!

      – Негодяй! – сказал Сириск возмущенно.

      Сострат отпрянул в сторону. Толпа загудела.

      – Видите, как нагло притворяется это чудовище? Как издевается над вами, граждане? Мнение народа, демократия – ему нипочем! Как видно, не мешает отвести его в тюрьму! А завтра решить – как его проводить в царство теней! – Сострат гадко засмеялся и добавил: – Я уверен, что скифы дали ему золото, чтобы он открыл им городские ворота! И я надеюсь, судьи учтут это!

      После этих слов толпа пришла в бешенство. Круг сужался, и Сириск уже видел, как его сограждане взялись за рукояти мечей. Ни отца, ни брата, ни Тимона рядом не было.

      – Тихо! – это был голос Апполодора. – Дайте сказать ему самому. Это против наших законов – не выслушать обвиняемого. Говори, Сириск!

      Воцарилась тишина. Догоравшие факелы слабо освещали лица, и дым поднимался вверх, к звездному небу.

      – Что и могу сказать? – Сириск поднял голову и взглянул на Агасикла. – Сострат уже вам много сказал. И вы ему, как видно, верите. Вы же его все знаете. Он уважаемый гражданин. Отличный воин.

      В толпе кто-то громко засмеялся.

      – Ну, так слушайте. Я ранен, и сил моих не осталось. Я не могу говорить долго. Во всем, что сказал Сострат, – Сириск кивком указал в его сторону, – во всем нет ни слова правды. Я прошу об одном – выслушайте внимательно. Многие скифы не хотят крови. Я там был. Именно теперь, в эти дни решится – будет война или нет. Царь Агар убивает всех, кто за мир с нами. Этот тиран нас ненавидит за то, что мы, торгуя со скифами, учим их гордости и демократии. Скифам надо помочь. Теперь же. Иначе злость войны все погубит. Что вы сделаете со мной – мне безразлично. Рана моя слишком опасна. Я, наверное, умру… скоро… но вы должны спасать город и народ… Это еще не поздно. – Сириск медленно стал оседать на землю.

      Толпа затихла. Была уже глубокая ночь, и факелы, сделанные из пакли и смолы, догорали. Толпа молчала.

      – Он все врет! – взвыл Сострат. Толпа вздрогнула. – Это все неправда, он же шкуру свою спасает!

      – А надо бы твою? – голос, мощный как гром водопада, раздался из темноты. Все оглянулись в ту сторону. – Радуешься, что все погибли? Нет, я вот живой!

      Народ расступился, и высокий человек прошел в центр. Длинные густые волосы ниспадали на плечи. Он был бородат, как и многие, одежда была на нем скифская, в руках он держал посох.

      – Евфрон! – Агасикл резко встал со своего кресла, он первый узнал сына по походке. – Евфрон, ты ли это?

      – Да, отец, это я! Как видишь, не погиб и вернулся! Приветствую вас, граждане!

      Толпа удивленно и радостно загудела.

      – Я