Скелет в шкафу. Юрий Никитин

сказал я искренне, – я не думал, что она еще и красивая! Там в полиции эта ваша солдафонша рявкала на всех. Позвольте, вот это кресло…

      Он с поощряющей улыбкой смотрел, как я отодвинул для нее кресло. Ингрид прошла царственно, а когда я придвинул обратно, красиво и величественно села, руками сделав такой жест, словно приподнимает края широченного и длинного до пола платья, были такие в старину, а теперь остались только в виде свадебных и вроде бы церемониально бальных.

      Я сел, Мещерский кивнул и сообщил:

      – Ей надо было соблюдать роль.

      – А сейчас, – поинтересовался я запоздало и с растущим подозрением, – у нее какая роль?

      Он ответил подчеркнуто серьезно:

      – Вы не поверите, но она получила задание уговорить вас посотрудничать с нами.

      Я пробормотал:

      – Она уговаривать умеет… Дубинкой по ребрам.

      – Надеюсь, – сказал он мягко, – до этого не дойдет. Хотя…

      – Хотя? – спросил я.

      – Хотя ей обычно, – пояснил он, – полномочия предоставляются. Да, предоставляются. В смысле, широкие. Действовать по обстановке и на свое усмотрение.

      – Ого, – сказал я, – как я понимаю, доверенный товарищ?

      – Да, – подтвердил он. – Ее рекомендацию мы приняли очень серьезно. Насчет вас.

      Я повернулся к Ингрид.

      – И во что вы, капитан Волкова, восхотели втянуть серьезного ученого на этот раз?

      – Возникла проблема, – ответила она.

      – Какая?

      – Серьезная.

      – А в чем ее суть?

      Она покачала головой.

      – Информация пока что засекречена. Соглашайся.

      – Ага, – сказал я саркастически, – щас. Не глядя. И не видя, в какое говно вступлю.

      Глава 2

      Она в затруднении оглянулась на Мещерского. Тот посмотрел строго, даже чуть откинулся на спинку кресла.

      – Вижу, словарный запас научных терминов у наших докторов наук весьма широк.

      – Наука, – напомнил я, – как сказал Ленин, должна быть близка к народу. А еще каждая кухарка должна уметь управлять государством. Эти кухарки еще не начали с контрразведки?

      Он поинтересовался холодновато:

      – Похоже, интересы страны вы не принимаете слишком близко к сердцу?

      – Я человек науки, – ответил я скромно. – Наука космополитична. И хотя живу в России, но с патриотизмом не перебарщиваю.

      Он произнес уже совсем холодно:

      – А когда вы возвращали украденный грант, вы работали не на страну, а на свою науку?

      – На общую науку, – уточнил я. – Своей ни у кого, к счастью, нет.

      – Вы сработали с блеском, – заметил он.

      Я ответил скромно:

      – Каждый бы так поступил на моем месте.

      Он вскинул брови.

      – Простите…

      – Каждый доктор наук, – уточнил я. – У нас в лаборатории даже кандидаты наук уже редкость. Здесь куда камень ни кинь – попадешь в доктора.

      Он произнес тем же почти безразличным голосом:

      – А-а,