Простите меня! (Сборник). Наталья Нестерова

дачницу, не подтвердились. Баба Катя получила от Марины набор кухонных полотенец, а от Лены – войлочные тапочки. На эти вещи, пусть и не роскошные, в отличие от презентов для родной бабушки, потратились. Очень боялись, что баба Катя выгонит Эмилию.

      Подставив щеку для поцелуев, выслушав поздравления, приняв подарки, Эмилия поджала губы и спросила:

      – А где цветы?

      – Вокруг, – нахально сказал Антон, разведя руками, тыкая в обильно цветущие палисадники.

      – Грузовик с букетами сломался по дороге, – усмехнулся Андрей. – Какая тут благодать! – Сладко потянулся, подпрыгнул, стал в боксерскую стойку и принялся нападать на Антона.

      Тот с готовностью включился в «бой».

      У Марины мелькнула мысль: «Нехорошо, что мальчики издеваются над бабушкой». Мысль мелькнула и пропала, потому что наблюдать за дурачащимися ребятами было сплошным удовольствием.

      – Пацаны и есть пацаны, – улыбалась Лена, которая так же опьянела от деревенского воздуха.

      Детей спать не укладывали, они подремали в машине, только покормили. Стол решили накрыть в саду, под яблонями. Баба Катя метала из погреба соленые огурцы и грибы. Накопала молодой картошечки, сорвала пупырчатые огурчики, зеленушку-петрушку. Предложила и самогону на зверобое, но гости предпочитали привезенное сухое вино и пиво.

      Солнце светило ярко, но в тени деревьев гулял легкий ветерок, создавая нежную прохладу. Мужчины занялись шашлыками, нанизывали на шампуры мясо, перемежая его толстыми колечками лука, поддерживали огонь в мангале и вели свои футбольно-политические разговоры. Женщины сновали от кухни к столу, который накрывали. Стол получался роскошным. Лилась из приемника музыка, пения птиц не слышалось, но было так хорошо, что казалось, и птицы заливаются. Все были пьяны не столько от вина, сколько от чистого воздуха и мыслей: «Никуда спешить не надо, ничего решать не требуется. Остановка, отдых, благодать».

      Про детей забыли. Точнее – переложили ответственность. Семь нянек – каждый рассчитывает, что другой присмотрит. Ведь секунду, минуту назад сестричка с братиком играли на пледе, расстеленном в тени дома, спорили, делили игрушки…

      – Вроде кричит кто-то? – прислушался Андрей, нажал на кнопку и выключил приемник.

      – А-ааа-аа-ааа…

      Не крик о помощи, а протяжный, оперный раскат. Голос хотя и со старческими обертонами, но мощный, классически поставленный и… тревожный.

      Пауза, а потом снова:

      – А-аа-ааа-аа…

      Будто оперную певицу прищемило смертельно и тянет она свои последние ноты. Поет и не сдается. Оперная певица у них имелась, но не о ней вспомнили.

      – Где дети?! – воскликнула Марина, оглядываясь.

      – Ой, мамочка! – перепугалась Лена.

      На пледе валялись игрушки, детей не было.

      Вчетвером они рванули на голос, напролом, через колючие кусты, не помня себя от страха.

      Рядом с бабой Катей три года назад купил землю какой-то богач. Вырыл котлован глубиной пять метров и сгинул, больше не показывался.