Лазурные берега. Сара Ларк

даже белым молодым людям.

      Бонни вспомнила, что именно из-за этого случая два года назад закончилось неудачей обучение Джефа кузнечному ремеслу. Фрейзер Уоттс, кузнец, был из числа тех немногих жителей портового поселка, которые были честными и обходительными. Сам он был мулатом и не возражал против того, чтобы взять в ученики чернокожего юношу. Однако они с Джефом не поладили. Просто сын Маану терпеть не мог, когда ему приказывали. Он заявил мистеру Уоттсу: воин из племени ашанти не должен никому подчиняться. После этих слов Уоттс отвесил ему пощечину, а потом с изумлением увидел, как его кипящий от ярости ученик замахнулся на него раскаленными докрасна щипцами. После этого Уоттс заявил Маану, что не хочет иметь в учениках воина из племени ашанти. Либо Джеф должен научиться вести себя как следует, либо пусть не появляется у него.

      Джеф больше не переступил порога кузницы.

      – Только не начинай! – вздохнул Джеф. – Я не собираюсь ублажать белых баккра! Когда я слышу, как старый Уоттс говорит: «Конечно, мистер Такой-То! С удовольствием, мистер Чтоб-Я-Так-Знал! Разумеется, мистер Как-Вас-Там!» – мне хочется лопнуть от злости!

      – Быть вежливым не значит унижаться! – заметила Маану, однако тут ее взгляд упал на дверной проем, и она увидела Бонни, которая смотрела на них через занавеску. На строгом лице женщины тут же появилась улыбка. Маану всегда обращалась с молодой рабыней дружелюбно и ласково.

      – Привет, Бонни. Заходи! – пригласила она девушку. – Не пугайся. Я ругаю Джефа, но он это заслужил.

      Маану сердито посмотрела на сына, который ответил ей ленивой ухмылкой.

      – О, какой у тебя вид, Бонни! – Маану бросила испуганный взгляд на разбитое лицо девушки и, конечно же, поняла причину ее замедленных движений. – Что, этот тип опять тебя избил?

      Бонни прикусила губу. Маану время от времени грозила пожаловаться на баккра Скипа властям. Издеваться над рабами просто так, без причины, было запрещено. Однако в действительности такие жалобы никогда не имели последствий, а для Бонни все могло обернуться еще хуже.

      – Я поскользнулась, – заявила она. – На лестнице.

      Маану подняла брови.

      – Бонни, в доме твоего баккра нет лестниц, – сказал она, но затем решила не углубляться в детали. – Сядь и подожди, я принесу тебе что-нибудь поесть. Ты такая худая, девочка…

      Маану с озабоченным видом исчезла в доме, который находился сразу же за лавкой. Там на плите почти всегда варилось что-нибудь вкусное, наполняя ароматом помещение, и без того приятно пахнущее благодаря привлекательным товарам. Бонни с ожиданием посмотрела вслед Маану. Причина худобы девушки заключалась не в скудном питании – Бонни всегда была худой, независимо от того, сколько она ела, а в свои шестнадцать лет она, может быть, еще и росла. Однако в это утро девушка действительно не могла собраться с силами, чтобы позавтракать чем-нибудь еще кроме черствой корочки хлеба. Кроме того, ей нравилась еда Маану…

      Здесь не было густых супов, не было подгоревшего мяса, как у Бонни,