Чужая игра. Владимир Гурвич

все трудней и трудней, конкуренты обступают со всех сторон. Она непременно все тщательно обдумает и взвесит в самое ближайшее время. А сейчас ей жутко хочется спать.

      7

      Сколько Анна себя помнила, столько в ней постоянно жило ощущение, что театр это храм искусств, где созидается все самое доброе и светлое. Она всегда переступала его порог с трепетом. И тогда, когда была еще девчонкой и ходила в театр, как зритель, и гораздо позднее, когда пришла в него работать. Среди их труппы не было ни одного актера, который бы так самозабвенно служил театру, как Анна. Она считала, что так и должно быть, что это естественно отдаваться любимой профессии со всей силой своей страсти. И она отдавалась, не ожидая взамен быстрых результатов. Она рассчитывала, что все это придет потом: и признание коллег, и любовь, и обожание публики. Если бы кто-то сказал Анне, что любая страсть порочна, даже такая чистая и возвышенна, как ее, она бы ни за что не поверила. И зря. Теперь это Анна понимала очень отчетливо.

      «Ну, ничего, на ошибках учатся, – рассудила она. – Теперь в любой любви: и к театру и к мужчинам, я буду соблюдать дистанцию».

      Анна позволила себе опоздать к началу репетиции. Первый раз за все время работы в театре она сделала это сознательно. Куда ей было спешить, ведь со спектакля ее сняли, и она могла вовсе не приходить сюда. Но Анна пришла. Она решила действовать так, как советовали ей самые близкие люди. Она уселась в зрительном зале и стала внимательно наблюдать за происходящим на сцене. Репетировали сцену, в которой еще вчера была занята Анна.

      – Ты только посмотри на эту корову, – услышала Анна горячий шепот у себя за спиной, – ей только доярок играть. Это была Смольская. Анна ничего не ответила. Она внимательно наблюдала за игрой Котовой.

      – Нет, ну надо же, – продолжала возмущаться Смольская, – Ежу ведь ясно, что она провалит эту роль. А могла бы ты сейчас стоять на сцене, а не эта свиноматка.

      – Чтобы там стоять, надо сначала лечь, – усмехнулась Анна.

      – Подумаешь лечь. В чем проблема? – недоумевала Смольская.

      Вместо ответа Анна постучала пальцем по своей голове.

      – Я давно догадывалась, что тебе головку подлечить не мешало бы, – с сожалением заметила Смольская.

      – Не переживай за меня. Нашелся врач. Подлечил, – горько сказала Анна, – Вправил мозги, будь здоров.

      – И кто же это доктор? – Глаза Смольской, словно два факела, загорелись от любопытства.

      – Не важно. Главное, что есть результат, – напустила Анна таинственности.

      Похоже, он классный специалист, если даже такую, как ты, вразумил, – хмыкнула Смольская.

      – Ты попала в точку, классный, – процедила Анна сквозь зубы.

      – А ты чем-то недовольна?

      – А кто сказал, что я недовольна. Я очень даже довольна.

      – Вот и молодец. Ну, ладно, я побежала. Сейчас мой выход, – Смольская встала и пошла к сцене.

      После репетиции Анна отправилась в кабинет Рагозина. Режиссер сидел в своем любимом кожаном кресле, глубоко откинувшись