Чужая игра. Владимир Гурвич

ружке при ЖЭКе! – заорал из зала режиссер. – Что это за реплика? Кто так говорит. Тебе только служанок играть со словами: «Кушать подано». Давай еще раз. Не получится, передам роль. Так и знай, Анна. Желающих достаточно.

      Анна с ненавистью посмотрела на Рагозина. В мире нет человека, которого она ненавидит больше, чем его. Все ее несчастья идут только от него. Будь в театре другой режиссер, она давно бы была на первых ролях.

      – Что ты ждешь? У нас время идет! – снова закричал Рагозин.

      Анна повторила сцену, чувствуя и душой и телом, что и на этот раз получилось ничуть не лучше. И она уже знала, что не получится до тех пор, пока не освободится от гипноза этого человека. А вот как это сделать, она не представляет. С каким бы удовольствием ушла бы из театра, уехала из города. Да никто ее никуда не зовет.

      – Ну, вот что, эту роль я у тебя отбираю, – взревел разгневанный режиссер. – Иди в зал и смотри, как надо играть. – Рагозин по очереди стал буравить взглядом нескольких совсем молоденьких актрис, которые пришли в театр в этом году.

      – Ольга Котова, а ну выходи на сцену. Текст знаешь?

      Ольга Котова, сияя, как самовар, от счастья вскочила со своего места.

      – Отлично знаю, Роман Анатольевич.

      – Тогда к станку.

      Начинающая актриса заняла место на сцене, а Анна спустилась вниз. Никогда она не ощущала себя такой старой и потерянной. Она тяжело опустилась на кресло рядом со своей подругой Еленой Смольской. Та осуждающе посмотрела на нее.

      – Ты с ума сошла, зачем ты это устроила. Теперь ты окончательно тут ничего не получишь, – прошептала Смольская.

      – Ненавижу этого бегемота, – также шепотом ответила Анна. – Когда он смотрит на меня, во мне все цепенеет. Я ничего не могу делать.

      – Сама виновата в такой ситуации. Еще полгода назад он готов был для тебя сделать все, что ты пожелаешь.

      – Да, ты права, но только при одном условии: если я стану удовлетворять его похоть.

      – И кто же тебе помешал заняться таким благородным деянием?

      – Его жирный живот. Ненавижу мужиков с отвисающими животами. Никогда с ними не кончу.

      – А тебе и не надо было кончать, других что ли мало, с кем это можно благополучно делать. Тебе было надо, чтобы кончал он. И тогда на всех афишах в первой строке было напечатана: главную роль в спектакле играет артистка Анна Чеславина. А теперь ты и в общей список не попадешь. Если дело так пойдет, дождешься, когда он тебя выставит из театра.

      – Что же делать? – растерянно пробормотала Анна. – Даже если бы я согласилась стать наложницей этого борова, он бы отказался. Вон видишь, как его бесстыжие глазенки трахают эту Котову.

      – Вижу. И если она не дура, то этот день закончится для нее в его постели. А где закончится твой?

      Анна посмотрела на Смольскую. Да, они подруги уже много лет, вместе учились в театральном училище, вместе начинали работать в этом гребаном театре. Но если она, Анна, окончательно загубила здесь свою репутацию, пользуется славой едва ли не первой скандалисткой, то Лена не спеша, но систематически укрепляет свои позиции. И если бы Рагозин предложил ей переспать с ним, она бы и мгновения не колебалась. А вот она, Анна, не такая.

      Анне стало так горько, что захотелось плакать. Но если уж это делать, то там, где никто не видит.

      – Пойду я, надоело мне тут.

      – Ему это не понравится, – отозвалась Смольская.

      – Плевать мне сто раз на это. Так ему и передай.

      – Глупая ты, – вздохнула Смольская.

      – Какая уж есть. И другой вряд ли буду.

      Анна встала. Несколько секунд она колебалась. Из зала можно было уйти незаметно для глаз режиссера – через боковую дверь. Она направилась к главному проходу и прошествовала мимо Рагозина к главному выходу.

      Он проводил ее взглядом, что-то пробормотал про себя, затем повернулся к сцене.

      – Ну-ка, Оленька, попробуем еще раз, у тебя хорошо получается.

      2

      Анна вышла из театра, размазывая злые слезы по щекам. Все, с нее хватит. Пусть попробуют репетировать эту сцену без нее. Вот тогда и посмотрим, так уж ли вы легко обойдетесь без Анны Чеславиной, господин режиссер.

      Она вспомнила совет подруги и ощутила, как пальцы ее рук невольно сжались в кулаки. Ну, уж, нет. Дудки. Отдаваться этому ничтожеству… Анна судорожно глотнула воздух и, поперхнувшись, закашляла. Да ни за что. Пусть Смольская или Котова делают это, если им нравится таким путем строить свою карьеру. Им, с их способностями, можно так жить. А она, Анна, талантлива и знает это. Недаром на их курсе, она считалась одной из лучших студенток.

      Анна вспомнила, как она играла свой спектакль на выпускном экзамене. Ей досталась сложная характерная роль леди Макбет. Она сделала из нее настоящий шедевр. Все так говорили. Да и сама Анна прекрасно помнит то странное состояние, когда она так вжилась в образ своей героини, что порой сама не различала, где кончается Анна и начинается леди Макбет и наоборот. Анна примерила