Волчий корень. Николай Старинщиков

принять все население.

      – У него заседание?

      – Нет…

      – Тогда я зайду…

      – Нет, вы не зайдете!

      Секретарша вскочила, но Степаныч опередил ее – открыл дверь и скользнул внутрь. Секретарь громко пищала у него за спиной, цепляясь за рукава.

      – Здравия желаю, Николай Николаевич! – почти выкрикнул Степаныч. – А ведь к вам не прорваться!

      Начальник оторвал взгляд от стола. Кажется, он не узнал посетителя. Ходят к нему многие и всякие. Но нет, все-таки узнал. Поднялся из-за стола и пошел навстречу.

      – Какими судьбами?

      – Сынок третий день у вас… Должно, арестуют непонятно за что? Не виноват парень.

      – Присаживайся, Иван Степанович… Сейчас разведаем, так ли все серьезно, – вселил надежду начальник. Нажал на клавишу и поднял телефонную трубку.

      – Слушай, кто у тебя по делу Ефремова закреплен? Бнатов? И что? Неужели все так серьезно, что надо тащить за решетку?

      Начальник покачивал головой.

      – Да-а-а? Вот даже как? – удивился он. – Понимаешь, здесь его отец. Иван Степанович. Из нашей системы тоже… На пенсии… Помочь нельзя ли? Если есть возможность, сделай так, чтобы… Про овец и волков это ты правильно заметил… И целы, и сыты… Иногда так бывает… – и мрачно усмехнулся.

      Ефремов был на седьмом небе. Давно надо было придти и без лишних слов попросить. Так все теперь делают. Один он стеснялся всю жизнь… Зато честен. Почти что беспорочен. Кому она нужна честность?!

      Иван Степанович поблагодарил начальника и, кланяясь, вышел задом наперед.

      Радость его была безмерна. Сейчас он увидит сына – как раз его доставили из ИВС для проведения следственных действий. А может, и не увозили его никуда, оставив в местном обезьяннике…

      Поднявшись на пятый этаж, он подошел к кабинету Бнатова и постучал в дверь. Однако ему никто не ответил. Он толкнул дверь, прошел тамбуром внутрь: за столом сидел Бнатов, перед ним в наручниках стоял Олег. Тому даже не предложили сесть. Ну и нравы.

      – Можно к вам? – спросил Степаныч и шагнул к столу, не дожидаясь ответа. Слишком он медлителен, этот Бнатов.

      Следователь тяжело посмотрел на вошедшего.

      – Я только что от Николая Николаевича… – сказал Степаныч, чувствуя сухость в горле.

      – Слушаю вас.

      Взгляд следователя ничего не выражал, кроме прежней холодности и презрения. Впрочем, было еще что-то во взгляде.

      – Неужели все так серьезно, что надо держать человека? – торопился Степаныч. – Ведь он предприниматель. Ему дорога каждая минута.

      И к сыну:

      – Скажи, Олег, только как на духу, почему ты здесь сидишь? Это правда? Смотри мне в глаза…

      У сына в глазах растерянность и подавленность. Что здесь нужно бывшему подполковнику?

      – Скажи, сынок, – это правда, о чем мне сейчас рассказали?

      Олег ничего не ответил. Лишь покрутил пальцем у виска, подняв кверху обе руки в наручниках. Совсем папаша не понимает, в каком мире теперь живет.

      – Скажи