Трое. Кен Фоллетт

раньше, в КГБ – из-за того, что не узнали об этом первыми, а в секретариате ЦК – из-за того, что страшно боялись очередного скандала в духе «кто виноват?» между КГБ и МИДом: предыдущий длился одиннадцать месяцев и превратил жизнь в Кремле в сущий ад.

      К счастью, способ, который выбрали египтяне для сообщения этой новости, позволил до некоторой степени прикрыть тылы: они всячески подчеркивали, что вовсе не обязаны сообщать союзникам о своем секретном проекте, а просьба о техническом содействии не так уж критична для успеха предприятия. Их посыл, приукрашенный дипломатическими завитушками, звучал так: «Да, кстати, мы тут строим атомный реактор, чтобы изготовить бомбу и стереть Израиль с лица земли – вы нам, случайно, не поможете?» – и был преподнесен как бы невзначай в конце официальной встречи египетского посла в Москве с заместителем начальника отдела Ближнего Востока в МИДе.

      Замначальника отдела глубоко задумался. По долгу службы он обязан передать новость начальнику, а тот, в свою очередь, доложит министру. Однако в таком случае вся заслуга достанется шефу, который к тому же не упустит возможности насолить КГБ. Как бы ему самому снять сливки?

      Лучший способ продвинуться в Кремле – это оказать кагэбэшникам неоценимую услугу, и сейчас у него на руках козырь. Если предупредить их о просьбе посла, они успеют притвориться, будто давно знают о бомбе и как раз сами собирались сообщить данную информацию.

      Замначальника надел пальто, собираясь выйти и позвонить знакомому гэбисту из телефонной будки на случай, если его телефон прослушивается, и тут только сообразил, кто занимается прослушкой. Сняв пальто, он позвонил из своего кабинета.

      Его знакомый тоже был тонким знатоком работы системы и тут же поднял шум. Сперва он позвонил секретарю своего начальника и попросил о срочной встрече, тщательно избегая разговора с самим начальником, затем сделал множество телефонных звонков и разослал курьеров по всему зданию с докладными записками. Однако главной его целью стала повестка дня. Случилось так, что повестку дня следующего собрания комитета по Ближнему Востоку напечатали за день до того и как раз в этот момент ее прогоняли в копировальном аппарате. Вытащив листок, он добавил сверху: «Развитие событий в сфере египетского вооружения: специальный доклад», указав в скобках свою фамилию. Сделав копии (со вчерашней датой), он вручную разослал ее в нужные отделы.

      И только убедившись в том, что теперь пол-Москвы будет ассоциировать эту новость именно с его фамилией, он отправился к начальству.

      В тот же день пришла еще одна новость, гораздо менее значительная. В ходе стандартной процедуры обмена данными между КГБ и египетской разведкой Каир сообщил о том, что в Люксембурге замечен израильский агент Натаниэль Дикштейн, в данный момент объект находится под наблюдением. В силу обстоятельств эта информация прошла почти незамеченной. Лишь один сотрудник КГБ заподозрил возможную связь между двумя событиями.

      Звали сотрудника Давид Ростов.

      Отец Ростова был дипломатом среднего звена, его