Трое. Кен Фоллетт

на реакторе могут оставить немного отработанного топлива себе – так, чтобы никто не заметил.

      – Не могут. Исходя из объема поставляемого урана рассчитывается точное количество плутония на выходе; учитывают все тщательно, поскольку вещество очень дорогое.

      – Значит, проблема в том, как раздобыть уран?

      – Ага.

      – И решение?..

      – Ты его украдешь.

      Дикштейн посмотрел в окно. Взошла луна и осветила стадо овец, сгрудившееся в углу поля; за ними, опираясь на посох, присматривал пастух-араб – готовый библейский сюжет. Значит, вот оно что: нужно украсть уран для Земли Обетованной. В прошлый раз это было убийство лидера террористов в Дамаске; до того – шантаж богатого араба в Монте-Карло, финансировавшего фидаев.

      Пока Борг говорил о политике и ядерных реакторах, Дикштейн слушал с интересом, забыв о себе. Теперь же он вспомнил, что все это касается его напрямую. Вновь нахлынули тошнотворный страх и воспоминания. После смерти отца семья отчаянно бедствовала; когда приходили кредиторы, Ната посылали отвечать: «Мамы нет дома». Те знали, что это ложь, и он это понимал; они смотрели на мальчика со смешанным чувством жалости и презрения, пронзавшим его насквозь.

      Он никогда не забудет то ощущение невыносимого унижения… И вот оно вернулось, запульсировало, словно маяк из подсознания: «Натаниэль, пойди-ка укради немножко урана для своей родины».

      Матери он всегда отвечал: «Ну почему я должен?»

      И сейчас он спросил Борга:

      – Если мы все равно собираемся красть, почему бы тогда просто не купить уран, а потом отказаться вернуть на переработку?

      – Потому что так все узнают о нашей затее.

      – И?

      – Экстракция займет несколько месяцев. За это время могут случиться две вещи: во-первых, египтяне ускорят свою программу, во-вторых, на нас надавят американцы и заставят отказаться от идеи атомного оружия.

      – А… – Это ухудшало положение. – Значит, украсть надо так, чтобы никто на нас не подумал.

      – Даже больше того. – Голос Борга был резким и хриплым. – Никто не должен догадаться, что это кража. Все должно выглядеть как недоразумение. Владельцы и прочие международные организации будут настолько обескуражены пропажей, что сочтут нужным ее замять. А когда обнаружат правду, будет поздно – они сами себя скомпрометируют замалчиванием.

      – Рано или поздно все откроется.

      – Но сперва мы получим бомбу.

      Они ехали вдоль побережья; справа в лунном свете поблескивало Средиземное море. Дикштейн заговорил и с удивлением отметил нотки усталой покорности в своем голосе:

      – О каком объеме идет речь?

      – На двенадцать бомб понадобится около сотни тонн желтого кека – урановой руды.

      – Значит, незаметно положить в карман не удастся. – Дикштейн нахмурился. – И сколько она стоит?

      – Около миллиона долларов.

      – Думаешь, они вот так просто возьмут и замнут скандал?

      – Если все сделать по уму.

      – Но как?

      – А