Красные моря под красными небесами. Скотт Линч

в тяжелых золоченых рамах висели повсюду – не меньше двадцати работ эпохи поздней Теринской империи, когда почти каждый вельможа императорского двора, объявив себя покровителем изящных искусств, обзаводился личным придворным художником или скульптором и с гордостью выставлял их напоказ, как породистых лошадей или собак. Локк в живописи не разбирался, но, по слухам, в собрании Реквина были две картины кисти Морестры и полотно работы Вентатиса – художников, погибших много столетий назад (вместе со своими эскизами, трудами по теории живописи и учениками) в огненной буре, уничтожившей Терим-Пель, имперскую столицу.

      Селендри стояла у широкого письменного стола, заваленного книгами, свитками и миниатюрными механическими устройствами; у стола виднелся отодвинутый стул, а на столешнице цвета крепкого кофе покоились остатки ужина – беложелезное блюдо с какой-то рыбой и початая бутылка бледно-золотистого вина.

      Селендри здоровой рукой притронулась к бронзовому протезу. Раздалось механическое пощелкивание, и бронзовая ладонь раскрылась, будто лепестки сверкающего цветка; металлические пальцы отогнулись к запястью, и из середины ладони выдвинулись два шестидюймовых клинка вороненой стали. Селендри, махнув ими, как клешней, велела Локку подойти к столу.

      – Господин Коста, я так рад вас видеть! – прозвучало за спиной Локка. – Селендри утверждает, что вам жить надоело.

      – Что вы, сударь! Я просто признался вашей помощнице, что мы с партнером вот уже почти два года жульничаем за игорными столами «Венца порока».

      – Вы сказали, что мошенничаете в каждой игре, – напомнила Селендри.

      – Ну, допустим, я несколько преувеличил… – Локк небрежно пожал плечами. – Для пущего эффекта. На самом деле не в каждой, а почти в каждой игре.

      – Да он фигляр, – прошептала Селендри.

      – Нет-нет, – возразил Локк. – Хотя, конечно, случается и фиглярствовать. Но не сейчас.

      За спиной Локка послышались шаги по паркету.

      – Вы сюда на спор явились, – произнес Реквин.

      – В каком-то смысле да, но в общем – нет.

      Реквин неторопливо обошел Локка и остановился перед ним, заложив руки за спину и пристально разглядывая своего гостя. Статуя этажом ниже во всем походила на оригинал, разве что в жизни Реквин был не столь строен, да седые кудри на макушке поредели чуть больше мраморных. Плечи Реквина обтягивал узкий камзол черного панбархата, а руки прятались в коричневых кожаных перчатках. На носу поблескивали очки – Локк запоздало сообразил, что блики – не отражение светильников, а сияние, заключенное в самом стекле. Призрачное оранжевое зарево – наверняка результат какой-то новомодной дорогостоящей выдумки алхимиков, совершенно неизвестной Локку, – придавало жутковатое выражение широко расставленным глазам.

      – Мастер Коста, позвольте узнать, что вы сегодня пили. Может быть, вас угостили каким-то необычным вином?

      – Увы, веррарская вода не пьянит, а что до остального,