Совсем не прогрессор. Марик Лернер

однако на мягком приятнее.

      Парень, как его – Степной, – сидя боком, принялся дергать шпингалет. Левой рукой он держался за ручку рамы, иначе мог слететь от рывка. Поворачиваться ему было неудобно, и вообще смотрелся он странно. Укороченным. В темноте белели повязки на ногах, и выглядел парень донельзя странно. Вроде к игрушке нормального размера воткнули несоответствующие конечности. Не в первый раз Сашка видел людей с оторванными конечностями, но тогда это было по-другому. В горячке и не особенно задумываясь, затягиваешь жгут или бегом тащишь носилки. Каждый знает: чем быстрее раненый попадет в вертолет, тем больше шансов у товарища выжить. А что потом с ним будет, как-то не думаешь.

      В душе каждый верит – его пронесет. Или уж лучше сразу. Чик – и ты на небесах. Хуже некуда вот так. Жизнь ломается пополам, и впереди ничего приятного не ожидает. Лучше не задумываться. И уж не прикидывать на себя, не придется ли корчиться с вывалившимися наружу кишками. Кто всерьез начинает размышлять о таких вещах, долго не протянет.

      Степной наконец отжал шпингалет и распахнул вторую половину окна. Дернул со своей стороны – она не поддалась. Он со злостью ударил кулаком в стекло. Оно выдержало. Там толщина была дай бог, Сашка еще вечером обратил внимание. Что-то неприятно царапнуло. Парень точно не покурить полез. А что ему надо? Сашка хотел окликнуть, и внезапно дошло. Тот принялся перемещаться на руках в сторону открытой створки.

      Низин вскочил, забыв про боль в спине и в ноге, и в три дерганых прыжка доскакал до окна, матерясь в голос. Ухватил за плечо уже добравшегося до цели парня, примеривающегося оттолкнуться, и сдернул его вниз с окна. Ногу пробило болью, и он сам свалился вслед за Степным на его койку.

      – Зачем? – закричал тот. – Чего влез?

      – Ты что удумал, идиот! – ответно заорал Сашка. – У тебя мозги вообще имеются?

      – Пошел ты, – с точным указанием адреса пожелал мотострелок, – все равно выброшусь. Мне терять нечего.

      – Идиот, – обнимая его за плечи и притягивая к себе легкое тело, сказал Сашка, – ты что, не понимаешь? Ты остался жить!

      Господи, как же его зовут. Фамилию помню, а имя выскочило. Игорь!

      – За себя и за других. Они лежат под звездочкой, а ты – нет. Зачем выкидывать себя на помойку? Сколько наших там осталось – ты жив! Можно подумать, ты один такой. Неужели другим легче? Мне, что ли, хорошо со сквозной дырой в голове?! Здесь помню, здесь не помню! Я вообще пустое место. Неизвестно кто. Даже не пустота, а просто дырка. Понимаешь? Меня нет. А ты – человек! Ты – русский солдат!

      Господи, что я несу! Ему исключительно нотации о патриотизме не хватает.

      – На хрена тебе эта… Развел трагедию. Мало ли девок на свете! Их охмурять не ноги нужны – уверенность в себе. Чтоб чувствовали и млели. Деньги тоже… Чинить ЭВМ ног не требуется, а зашибают там будь здоров. Мастер всем необходим. Подумаешь – ноги. Чего другого ведь не отрезали. Тем более что у тебя и колени на месте. Сможешь…

      Он молол языком, не особо