Terra Nipponica: Среда обитания и среда воображения. Александр Мещеряков

представления о пространстве долгое время оставались не слишком востребованными в государственной жизни.

      В то время, о котором идет речь, указанные идеологические системы редко воспринимались как противоречащие друг другу. Буддийский монах Кукай (774–835) в 797 г. описал спор трех воображаемых оппонентов, представляющих буддизм, конфуцианство и даосизм в своем трактате «Три учения указывают и направляют» («Санго сиики»)[3]. Разумеется, победителем в споре выходит буддист, однако в действительности мы наблюдаем более сложную и неоднозначную картину, когда для достижения своих целей государство и человек прибегали к средствам, которые имеют различное происхождение. Древние японцы стремились не столько к чистоте учения, сколько к его эффективности.

      Строительство хорошо отлаженного административного аппарата, увеличивающийся контроль над населением, его обыкновениями и привычками сопровождались разрастанием территории, реально подведомственной центру – столице Нара с располагавшимся там императорским дворцом. Земля находилась в собственности государства, которое наделяло ею подданных (требуя взамен службы и выплаты налогов), контроль над провинциями был достаточно прочным, хаято (племена на Кюсю) были замирены в начале VIII в., эмиси (протоайнов) удавалось теснить к северу. Управленческие и мобилизационные возможности государства демонстрировали положительную динамику, в стране осуществлялись крупномасштабные проекты, требовавшие высокой степени подчинения, мобилизации и кооперации (строительство столиц, возведение крупнейшего буддийского храма Тодайдзи, прокладка сети крупных дорог, связывавших центр и периферию, и т. д.). Обмен посольствами с материковыми государствами (Китай, Силла и Бохай) имел регулярный характер.

      Источники содержат множество свидетельств, указывающих на активное вмешательство государства во все области жизни всех слоев населения. Государство присваивает время подданных (заставляет чиновников являться на службу); собирает налоги; внедряет отработочные повинности; оказывает помощь пострадавшим от стихийных бедствий и эпидемий; регулирует социальные, семейные и земельные отношения; обучает крестьян передовой агротехнике; внедряет грамотность; приказывает, каким божествам молиться; предписывает правила поведения и соблюдение тех или иных ритуалов и церемоний и т. д. Это «вмешательство» расценивалось как проявление руководящей воспитательно-образовательной роли государства (государя) по отношению к подданным, которые часто именуются глупыми или неразумными «детьми», нуждающимися в воспитании, наставлении и присмотре. Государь при этом исполняет роль отца и матери одновременно.

      Подведомственные государю чиновники берут с него пример. В сообщении хроники «Сёку нихонги» («Продолжение анналов Японии», 797 г.)[4] содержится некролог (жизнеописание)[5] образцового чиновника, радеющего о благе «глупого» народа. Управитель провинции Тикуго по имени Мити-но

3

Ку: кай (Ко: бо-дайси). Три учения указывают и направляют. Санго: сиики/Перевод Н. Н. Трубниковой. М.: Издатель Савин С. А., 2005.

4

Характеристику и историю создания «Сёку нихонги» см.: Мещеряков А. Н. Хроника «Сёку нихонги». Свиток 1. Политическая культура древней Японии//Orientalia et Classica. Труды Института восточных культур и античности. Выпуск VII. М.: РГГУ, 2006. С. 7–65.

5

О жанре жизнеописаний в древней Японии см.: Родии С. А. Антология «Кайфусо»: история, политика и поэтика. История и культура Японии 5//Orientalia et Classica. Труды Института восточных культур и античности. Выпуск ILIX. М.: РГГУ, 2012. С. 25–41; Он же. Буддийские мотивы и жизнеописания монахов в «Кайфусо» // Orientalia et Classica. Труды Института восточных культур и античности. Выпуск LI. М.: РГГУ, 2013. С. 48–68.