Дьявол – это женщина. Галина Голицына

на прошлой неделе выпуск подписывал, когда меня не было? – обратился шеф к Алексею.

      – Чан Кайши, кто ж ещё? – пожал тот плечами. – И сегодняшние полосы он подписал.

      Чан Кайши – это заместитель главного редактора. Носил он странное непроизносимое имя Ксенофонт Досифеевич, был, по слухам, алчен, злобен, в гневе абсолютно непредсказуем, к тому же лицом был странно похож на жителя Поднебесной: глаза-щёлочки, носик пипкой, крупные зубы торчали изо рта, потому что во рту не умещались. Волосы, правда, имел не смоляные, а соломенно-жёлтые, но даже это не придавало его внешности ничего славянского. Он выглядел всё равно китайцем, только крашеным. К тому же ни один нормальный человек в здравом уме и трезвой памяти не мог с разбегу и без ошибок выговорить «Ксенофонт Досифеевич», а поскольку журналисты в силу особенностей профессии далеко не всегда бывают в трезвой памяти, то многие даже и не пытались запомнить этот безумный набор шипящих и свистящих.

      Если надо было к заму обратиться, люди сипели что-то наподобие «Ксе-и-фи-сич», а за глаза называли его даже не по фамилии, а только Чан Кайши.

      Можно, наверное, было прозвать его и Мао Цзедуном, и Дэн Сяопином, и просто Хунвейбином, но он уже пришёл к нам с прежнего места работы с именем Чан Кайши, так Чан Кайши и остался. В журналистском мире все друг друга знают, и потому однажды данная кличка прилипает намертво.

      Я подозревала, что после сегодняшней выволочки превращусь в Жанну д'Арк, но нисколько не горевала. И вовсе даже не обидное прозвище!

      Андрей Михайлович зашарил ручками по своему необъятному столу, нажал кнопочку и вызвал зама.

      Тот материализовался на пороге в течение одной десятой секунды:

      – Звали, Андрей Михайлович?

      – Как же ты, Сеня, на прошлой неделе материал дурищи этой пропустил? И сегодня облажался… Ты что?!

      – Так я ж думал – с вами согласовано.

      – Что согласовано? – бушевал Андрюша. – Что все мадамки из отдела культуры полезут в большую политику?!

      – А все и не лезут… – робко вступилась я за остальных наших «мадамок» из прочих отделов, поскольку в отделе культуры нынче числилась я одна.

      – А тебя чего понесло?

      Я промолчала.

      – Активная жизненная позиция, – кратко напомнил Алексей.

      – Да, помню. Напряжение измеряется в вольтах, а ваша активность – в долларах. Вот и вся жизненная позиция.

      Я надула губы и шумно задышала.

      – Ладно-ладно! – прикрикнул на меня шеф. – Я на ваши слёзы не ведусь, не маленький! Думай лучше, чем дыру в газете залатать!

      – Это какую?

      – Которая останется на месте твоей неудачной статейки! Садись и пиши материал точно такого же объёма.

      Я с готовностью кивнула:

      – Уже иду. А о чём писать?

      – Не имеет значения. Главное – не о выборах и вообще не о политике.

      – Тогда о чём?

      – О чём угодно. Ну, хоть о качестве питьевой воды.

      – Какой марки?

      – Что – какой марки? –