Карусель. Уильям Сомерсет Моэм

считалась хорошенькой, зато в ее осанке чувствовалась грация, а в манере поведения – некое обаяние. Ее глаза были очень яркими, а взгляд – столь проницательным, что иногда почти обескураживал: она без единого слова могла обратить любую претенциозность в абсурд. Притворные ужимки под этим изучающим взором, не то презрительным, не то насмешливым, сразу исчезали. И все же, о чем не забывала напоминать ей мисс Дуоррис, она и для себя выработала определенную позу, но принимала ее столь восхитительно, с такой сдержанной и подобающей благопристойностью, что немногие это замечали, а если и замечали, то не находили в себе сил на порицание: она достигла в этом такого совершенства, что это можно было счесть искусством. Ради этой эстетической игры мисс Ли полюбила одеваться как можно проще, как правило, в черное, и единственным ее украшением служила драгоценность эпохи Возрождения такой удивительной красоты, что ни один музей не отказался бы включить ее в свою коллекцию: она носила ее на шее на длинной золотой цепи и с наслаждением крутила пальцами, чтобы продемонстрировать, если верить ее прямолинейной родственнице, очевидную красоту собственных рук. Ее идеально сидящие туфли и ажурный узор на шелковых чулках позволяли предположить, что она не без причины гордилась изящной стопой – маленькой, с высоким подъемом. В таком облачении, когда приходили гости, мисс Ли и восседала в итальянском дубовом кресле с прямой спинкой и изысканной резьбой, которое размещалось между двух окон у стены. А еще она развила некую чопорность манер, делавшую невероятно эффектными ее выступления, в которых она дерзко критиковала жизнь и развлекала тем самым друзей.

      Через два дня после приезда на Олд-Куин-стрит мисс Ли объявила о намерении прогуляться. Она спустилась, прихватив модный зонтик от солнца, который купила, когда была проездом в Париже.

      – Вы ведь не собираетесь на прогулку с этой вещицей? – пренебрежительно спросила мисс Дуоррис.

      – В самом деле собираюсь.

      – Чепуха. Вы должны взять нормальный зонт. Будет дождь.

      – У меня есть новый зонтик от солнца и старый от дождя, Элиза. Я уверена, что все будет хорошо.

      – Дорогая моя, вы ничего не знаете об английском климате. Говорю вам: пойдет проливной дождь.

      – Вздор, Элиза!

      – Полли, – ответила мисс Дуоррис, выходя из себя, – я желаю, чтобы вы взяли зонт. Барометр опускается, и я ощущаю покалывание в ногах, а это верный признак приближения непогоды. С вашей стороны крайне нерелигиозно осмеливаться строить догадки на тему погоды.

      – Рискну предположить, что с метеорологической точки зрения я знаю о путях Провидения не меньше вас.

      – А это, думается мне, не смешно, а богохульно, Полли. Я жду, что в моем доме люди будут вести себя так, как говорю я, и настаиваю, чтобы вы взяли зонт.

      – Не говорите глупостей, Элиза!

      Миссис Дуоррис дернула за шнурок звонка и, когда появился дворецкий, приказала ему принести ее собственный зонт для мисс Ли.

      – Я категорически отказываюсь им пользоваться, – заявила