Ключ. Патриция Вентворт

лукавого». Матфей, глава пятая, стих тридцать седьмой.

      Наступила тишина. Коронер кашлянул и сухо заметил:

      – Можете ограничиться обещанием, если хотите.

      Эван Мэдок вздернул подбородок.

      – У меня нет никакого желания участвовать в совершенно бессмысленных процедурах. Вы думаете, они помешали бы мне лжесвидетельствовать, если бы я намеревался это сделать?

      Коронер выпрямился.

      – Правильно ли я понимаю, что вы по каким-то причинам не намерены правдиво отвечать на вопросы, которые будут вам заданы?

      – Нет, разумеется. Я честный человек, мое «да» значит «да», а «нет» – «нет». И они не обретут большей или меньшей значимости в зависимости от того, повторю я вашу чушь или нет.

      – Мистер Мэдок, я вынужден требовать уважения к суду.

      – Я уважаю то, что достойно уважения. Я уважаю правосудие. Я почитаю то, что должно почитать. Я выразил свой протест и теперь готов дать обещание.

      Присутствующие слушали как зачарованные, пока мистер Мэдок обещал говорить правду. Гвен Мэдок вполголоса произнесла: «О господи».

      Завершив «бессмысленную процедуру», мистер Мэдок резко опустился на стул, сунул руки в карманы и откинулся на спинку. Таким образом, он оказался в профиль к залу, предоставив собравшимся рассматривать черные волосы, красивый лоб, торчащий подбородок и недобрый серый глаз.

      На вопрос о положении мистера Харша в доме Мэдок коротко отвечал, что тот провел в Прайерз-Энд четыре года. Он жил в доме как друг, хотя и платил за содержание. Мужчины встречались за столом и иногда вместе проводили вечер. Они работали над совершенно разными вещами, и у каждого была отдельная лаборатория. Эти сведения мистер Мэдок выдавал короткими отрывистыми фразами, с видом полнейшего равнодушия. Затем спросили, не заметил ли он ли каких-нибудь перемен в поведении мистера Харша во вторник вечером. Мэдок ответил предельно кратко – «нет».

      – Он вел себя как обычно?

      – Разумеется.

      – У него была привычка гулять после ужина?

      – Да.

      – Говорил ли он в вашем присутствии, что собирается в церковь, поиграть на органе?

      – Кажется, мистер Харш об этом упоминал.

      – У него была привычка играть на органе?

      – Не знаю, что вы зовете привычкой. Он любил музыку. В свободное время он играл на органе.

      Коронер взял одну из лежавших перед ним бумаг.

      – У мистера Харша был пистолет?

      Эван Мэдок вытащил правую руку из кармана и свесил через спинку стула. Сердито и с напором он ответил:

      – Не имею ни малейшего понятия!

      – Вы никогда не видели у него пистолет?

      – Не видел.

      – Мог ли он обзавестись им без вашего ведома?

      В голосе Мэдока прозвучали оскорбительные нотки:

      – Он мог обзавестись хоть десятком. У меня нет привычки рыться в чужих вещах.

      Констебль положил на стол какой-то сверток.

      – Вот этот пистолет, мистер Мэдок. Вы когда-нибудь раньше его видели?

      – Нет.

      – Вы знаете, чьего он производства?

      – Немецкого, судя