Ключ. Патриция Вентворт

казалась ему убедительной.

      Он прислушивался к низкому голосу, приносившему присягу. Затем коронер принялся расспрашивать о ключе.

      – Вы часто им пользовались?

      Мисс Браун шепотом ответила:

      – Да.

      В клубе были простые окна, расположенные довольно высоко по обе стороны. Сквозь окно проникали косые лучи света. Они касались шляпки мисс Браун, плеча, руки, висевшей вдоль тела. Гарт, пристально наблюдавший за женщиной, увидел, как ее пальцы сжались в кулак. Мисс Браун стояла без перчаток. Костяшки пальцев были белыми как мел. Мускулы на щеке, под тенью черной фетровой шляпки, напряглись, кровь отхлынула от лица. Между густыми черными волосами и изогнутой бровью блестел пот. Охваченный мрачным предчувствием, Гарт подумал: «Господи, она же сейчас упадет в обморок».

      Коронер задал следующий вопрос:

      – Вы пользовались этим ключом в день смерти мистера Харша?

      Мисс Браун ответила:

      – Я брала ключ утром. С одиннадцати до двенадцати упражнялась на органе, после чего положила ключ обратно в ящик. Больше я в церковь не ходила.

      – Спасибо, мисс Браун.

      Коронер отпустил ее. Гарт увидел, как напряженные мускулы расслабились, стиснутый кулак разжался. Мисс Браун встала, прошла сквозь полосу солнечного света к ступенькам и вернулась на место. Ей пришлось миновать Гарта, сидевшего с краю, и мисс Софи. В отличие от мистера Мэдока Гарт поднялся, чтобы пропустить женщину, и вышел в проход между рядами. Когда она проходила мимо, до него донесся чуть слышный вздох. Никаких сомнений – мисс Браун действительно испытывала сильное облегчение. Он подумал, что ее радость по поводу окончания допроса преувеличена. Много шума из ничего. Мисс Браун пришлось всего лишь ответить на несколько безобидных вопросов о ключе тети Софи, а она чуть не упала в обморок! Странно, ведь мисс Браун вовсе не казалась слабонервной.

      Гарт начал осторожно обдумывать оба этих безобидных вопроса, которые касались ключа. «Вы часто им пользовались? Вы не пользовались этим ключом в день смерти мистера Харша?» Ничего такого в первом вопросе не крылось. Все в деревне знали, что мисс Браун брала у тети Софи ключ, но, едва услышав вопрос, она чуть не лишилась сознания. Несомненно, женщина перепугалась. Но почему? Очевидно, мисс Браун не знала, что будет дальше. Она ждала второго вопроса как выстрела в упор. Но смертельного удара не последовало, вылетела пустая гильза. Вместо того чтобы упасть в обморок, мисс Браун, услышав вопрос, выдала массу сведений, о которых никто не просил, и удалилась, вздохнув от облегчения. И все-таки второй вопрос, в той или иной форме, нужно было задать – неизбежно и неотвратимо. Гарт задумался над этими словами – «в той или иной форме». Мисс Браун знала – несомненно, знала, – что у нее спросят, пользовалась ли она ключом, поэтому и перепугалась. Иной причины быть не могло.

      Предположим, коронер спросил бы: «Вы брали ключ из ящика мисс Фелл во вторник вечером?» Разжался бы ее кулак, расслабились ли мускулы? Но вопрос прозвучал так: «Вы не пользовались этим ключом в день смерти мистера Харша?» – и мисс Браун ответила: