Москвичка в кавычках. Нина Еперина

как моих-то голозадых-то на себе тащы-ы-ыт! Да и все по дому рабооотат.

      А у Полины Ивановны тоже полы мыть надо, да некому. Она хоть и начинающая, но в местном драмтеатре актриса. Личность! Прислугу пора нанимать, муж главный бухгалтер ремонтного треста, да денег жалко. А тут такая халява! Вот так моя мама попала в Тобольск.

      Стирала белье, гладила, готовила, но еще и училась в школе. Сама, как умела. Никто и никогда не заглядывал в ее тетрадки и не интересовался про учебу, она только и слышала:

      – Зойка, че туфли не чищены? Че посуда не помыта? Че печь холодна?

      Так и выросла у чужих людей. Потом школа закончилась, можно было поступать в техникум. Когда она сказала Полине Ивановне про техникум, та взбунтовалась:

      – Ой! Чё удумала! Да тебя туда никогда не примут! Ты ж дочь врага народа!

      Но мама ей не поверила, документы в техникум сдала, а потом и поступила. Назло судьбе. Так она впервые в жизни стала жить и работать сама по себе. И для себя. В общежитии. Жила и завидовала детдомовским детям. Они все в техникум поступили обутые, одетые и сытые, да еще и повышенную стипендию получали. Мама до сих пор жалеет, что их по рукам разобрали, лучше бы сдали в детский дом.

      Училась в самое страшное, военное время. И даже завела себе первую любовь, которая не сложилась, потому что мама стеснялась своего живота. А когда закончила техникум, шел год сорок шестой. Всех детей по миру разбросало. Старший брат Сашка погиб на войне. Второй брат Коля оказался на севере, в поселке Аксарка, недалеко от Салехарда. Сестра Мария жила в Тюмени. А тут маме дают, после военной голодухи, прошедшей в учебе, направление на вольную жизнь. Куда пожелаешь. Во все концы Советского Союза. Она выбрала город Салехард. Все-таки к брату поближе. Родная кровь, хотя и конец географии.

      Обошла она всех своих знакомых. Ей в дорогу и собрали, кто что смог. Одна бабка подарила валенки без подошвы. Вторая калоши к ним, вот тебе и подошва. Третья солдатское одеяло, которое у нее в сенях вместо половика на полу лежало. Пелагея Ивановна отдала две старенькие, тоненькие, штапельные кофточки, из которых выросла сама. На Север под пальтишко на рыбьей чешуе в самый раз. А девочки из техникума подарили чемодан из фанеры.

      И поехала. С пересадкой в городе Свердловске, где ее благополучно ограбили, подсунув подержать новорожденного младенца. Увели чемодан вместе со всем потрясающим гардеробчиком. Класс! Во, кто-то разжился!

      Стояла она с этим писклявым кульком на платформе и ревела белугою, на весь вокзал. А в это время мой будущий папа мимо шуровал. Ну и тормознулся помочь. На всю жизнь.

      А у папы другая история. Они попали под добровольное освоение Сибири перед самой войной. На самом деле под «раскулачку». Подняли всю семью из Белоруссии и отправили. Тогда никто ни у кого ничего не спрашивал. Там они всю войну и прожили. Бабушка Юля, дед Сергей, и дети: Антон, Оля и младший, мой папа Николай.

      Деда и Антона призвали на войну, Ольга и папа остались с бабкой. Папа не дорос чуть-чуть, не взяли. Бабка у меня из крестьян, хотя фамилию