Москвичка в кавычках. Нина Еперина

тюрбанами. Наворачивать приходилось в несколько слоев, потому что под пластырем на моей голове красовалась плешь. Врач выбрил мне волосы вокруг раны чуть сбоку от макушки, и я в шутку называла себя кривобоким аббатом Фуке. В общем, все люди как люди, а я в чалме. То ли фокусник, то ли йог. Так что Толик мог жить спокойно – судьба охраняла мою честь крепче своры легавых!

      Он позвонил мне на третий день, по-дурацки извинялся, полчаса канючил прощения, но обрадовал совсем другим. Он тоже укатил из Москвы на гастроли. Слава богу.

      Жизнь, между тем, вокруг кипела, бурлила и била ключом. Меня вот по голове тюкнула.

      К нам на фестиваль приезжали звезды советской эстрады. И пели для мастеров высоких урожаев. Мастера жили на селе, в колхозах. А там, как и во всей великой и могучей, тоже несказанно воровали. А чтобы не было мучительно стыдно друг перед другом, устраивали праздники и напивались хором. А чтобы как-то разнообразить одни и те же морды, по возможности, приглашали свадьбешного генерала. Желательно кого-то известного, чтобы приятнее ворованное пилось и елось, ну, или, корреспондента, чтобы не получилась просто пьянка, а с хвалебной статьей в конце… В принципе, это не имело существенного значения – кто. Было бы водки много и закуси вдоволь.

      В тот год Лидушкиного фестиваля свадебными генералами выступали Лещенко, Винокур, Кобзон и еще много всяких и разных, взращенных всей Советской страной… Днем море, катера, яхты, а вечером, после концерта, – шашлыки, костры, вино, домино и прочее… На целых три месяца. И без Чечни! Кайф!

      Толик знал, за что махал чайником…

      Через месяц моя лысина стала зарастать. На макушке образовался очень смешной ежик, под который меня и подравняли в местной парикмахерской. Я стала смешная, как пацан-новобранец с оттопыренными ушами. Могла выходить на улицу без головной покрышки и тут же познакомилась с местными ребятами. Хорошими и совсем даже не наглыми. Глазом не раздевали и под юбку не лезли. Работали водолазами на небольшом спасательном судне, именуемом в инструкции плавсредством, а в народе «лоханкой». Они ходили к нам на концерты на халяву, а за это мы выплывали с ними подальше от берега и купались в чистой воде.

      Они показали мне три кайфа.

      Кайф первый: цепляешься за канат, закрепленный сзади за корму, и на полном ходу тебя начинает по морю полоскать. Такой абзац! Чем выше скорость, тем выше …дец! Единственное – когда от берега далековато, не очень приятное ощущение глубины. Столько воды под тобой – ужас!

      Кайф второй: водолазный костюм. Когда мы в самый первый раз выехали в море, погода стояла шикарная. Море тихое-тихое, солнышко светило ярко, бликами по воде играя. Вывели меня на палубу и стали впихивать в этот самый водолазный костюм, будь он неладен. Ну и арматура, я вам скажу! Толстенный, тяжеленный, на шее железный.

      – Слушайте! Как же вы его потом, такой тяжеленный, со дна вытаскиваете? – с ужасом выспрашивала я, – да ещё и заселенный телом?

      – Не волнуйся! На дне тебя жить не оставим! Ты там всех рыб нам перепугаешь!

      Самый первый