Пока цветет лотос. Наталья Андреева

ты заболела?

      – Да, – вру я и краснею. Хорошо, что по телефону этого не видно.

      – Ладно, лечись.

      – Скажите, а…

      Мне хочется спросить: «А вы не видели сегодня Воронцова?» Вдруг Андрей с утра решил позаниматься фитнесом? Мне очень хочется знать, где сейчас муж? Но я представляю себе, как это будет выглядеть, если я спрошу «где Воронцов?» у хозяина фитнес-клуба!

      – …а кто меня заменит, Александр Иванович?

      – Скорее всего, Вика.

      – Это хорошо.

      Весь день я лежу в постели, будто и в самом и деле больна. У меня ощущение, что я повисла на веревке между небом и землей или, скорее, между раем и адом. Причем рай, он очень земной. Это просто наша с Андреем квартира и жизнь в ней, как раньше. Я мечтаю, как было бы хорошо, если бы я не стала его выслеживать, не поехала бы домой к Людмиле, не стреляла бы в нее… Почему до сих пор не изобрели машину времени? Хотя бы радиусом действия в одни сутки. Всего одни. И я бы успела. Я бы вернулась во вчерашний день, позвонила Вадику и сказала:

      – Да, я передумала.

      И все.

      Входная дверь хлопнула неожиданно, хотя я весь день этого ждала. У меня еще оставалась надежда, что это Степан Андреевич, у которого есть ключи. А что? Маму решил проведать. Хотя он этого никогда не делает без предварительного звонка.

      Муж стоит на пороге нашей спальни. Я невольно сжимаюсь в комок и натягиваю на голову одеяло. Сейчас Андрей будет орать и бить меня. Но он молчит. Просто стоит и молчит.

      – Андрей? – Я робко выглядываю из-под одеяла.

      У него такой вид, будто он видит меня впервые.

      – Где ты взяла пистолет?

      – У тебя в сейфе.

      – Так. А куда ты его дела после того, как… – он недоговаривает фразу и невольно морщится.

      – Бросила в воду.

      – Значит, правда.

      – Прости меня. Я не хотела.

      – Не хотела?! – Он впервые повышает голос. – Да ты… – он вдруг пятится назад.

      Я вскакиваю с постели.

      – Не подходи… – он смотрит на меня с ненавистью.

      – Андрей, я виновата, но…

      – Я сказал: не подходи.

      – Ты, наверное, есть хочешь?

      – Что?

      – Я разогрею.

      – Я ничего не хочу.

      У меня ступор. Воронцов не орет. Не матерится. Не хочет есть.

      – Ты разговаривал с Вадиком, да?

      – Еще и Вадик? – Он брезгливо морщится. – Я вижу, ты с мужчинами на «ты». Со всеми.

      – Нет. Просто мы…

      Я не знаю, что сказать. Выслеживали тебя? Прятали вместе оружие? Удирали с места преступления и потому теперь на «ты»?

      – Ты ведь тоже виноват, – нахожу я наконец нужную фразу.

      – Что?!

      – Эта твоя Света. Другие женщины.

      – Ты ревнуешь, что ли? Так это твоя ревность – причина того, что вчера случилось? И не только вчера?

      – Да.

      – А пистолет-то зачем? Хотя… После того, как ты меня ударила… Я не понимаю: с кем я жил все эти годы? Ты притворялась, что ли? Овцу из себя изображала. Хорошую