Мавры при Филиппе III. Эжен Скриб

и принес сюда. Но полезай скорее. Хоть здесь и хорошо разговаривать, однако внизу будет еще лучше.

      Перетащив лестницу на другую сторону, Педральви непременно хотел, чтобы Пикильо первый спустился на улицу. В эту минуту луна опять скрылась за тучами, и все утонуло во мраке, Педральви, не видя своего друга, говорил ему вполголоса: спускайся осторожнее и скажи, когда будешь внизу.

      – Спустился! – отвечал Пикильо.

      Но в эту минуту, когда Педральви хотел последовать за другом, чья-то сильная рука опрокинула лестницу и схватила Пикильо за ворот.

      – Что это? Соперник! – сказал грубый басистый голос. – У нас хлеб отнимает! Ты откуда, мальчишка?

      Это был голос капитана Хуана Батисты Бальсейро, который поутру на площади выказал столько патриотической ревности к фуэросам.

      – Сеньор кавалер, – сказал Пикильо, – вы ошибаетесь, я не вор! Клянусь вам, я не стану заниматься таким подлым ремеслом… – И Пикильо вскрикнул от боли в плече, жестоко стиснутого рукой сеньора. – Отпустите меня, отпустите, если вы от инквизиции или из алебардистов.

      – Не угадал! Но так как ты вышел из этого дома, то, верно, можешь сообщить нам некоторые необходимые сведения.

      – Я ничего не знаю, я был на дворе.

      – Все равно ты пойдешь с нами.

      – Не могу… пустите меня. Меня ожидает товарищ.

      – Где?

      – Наверху на стене.

      И Педральви закричал:

      – Да, сеньор кавалер, отпустите его и дайте мне лестницу спуститься, не то я закричу: «Караул».

      Бывший с капитаном товарищ взялся было за пистолет, но Бальсейро остановил его.

      – Что ты! К чему поднимать тревогу. Пусть тот кричит, если хочет, а мы этого голубчика возьмем с собой.

      – Пустите!.. Помогите! – вскричал Пикильо.

      – Помогите! Помогите! – закричал Педральви, голос которого со стены раздавался громче и дальше.

      В трактире все притихли, потом вдруг зашумели и выбежали на двор, но капитан и его товарищ, схватив свою добычу на руки, скрылись.

      Происхождение капитана Хауна Батисты Бальсейро было так же таинственно, как и все обстоятельства его жизни. Одни почитали его за неаполитанца, другие за мавра, сам же он никогда не беспокоился о своем отечестве и не предпочитал ни одной земли, хотя видел их много, но по известным ему причинам не мог нигде ужиться долго. С некоторого времени он поселился в Испании и как опытный человек, много знавший и много видевший, признавался, что из всех европейских государств Испания представляет гораздо более удобств и выгод для его ремесла. Полиция необременительна, беспорядки везде, нигде нет надзору, и Бальсейро после долгой кочевой жизни решился наконец поселиться в этой стране на продолжительное время. К тому же она была для него почти родиной. Он родился в Португалии незадолго до того времени, когда она при короле Филиппе II была присоединена к Испании.

      Один из знатнейших лиц Португалии именно дон Генрик де Виллафлор, подкупленный Филиппом Вторым, много содействовал этому соединению двух государств и в награду удостоился титула графа Сантарема. За несколько