Пропавшее кольцо императора. II. На руинах империи гуннов. Роман Булгар

он смуглых, высоких, пламенных филистимлянок с жесткими и курчавыми волосами. Они носили на кистях рук звенящие из золота запястья, золотые обручи на плечах, а на обеих щиколотках широкие браслеты, соединенные друг с другом тонкой цепочкой…

      Любил он нежных, маленьких, гибких аммореянок, сложенных без упрека. Верность и покорность их в любви вошли в пословицу. Женщин любил из Ассирии, искусно удлинявших красками свои дивные глаза.

      Любил царь желтокожих египтянок, неутомимых в любви и столь же безумных в ревности, сладострастных вавилонянок, у которых все тело под одеждой гладко, как мрамор, ибо они особой пастой истребляли на нем все волосы…

      Обожал царь дев из Бактрии, красивших волосы и ногти в огненно-красный цвет и носивших на себе тонкие шальвары, хрупких женщин с голубыми глазами, с льняными волосами и нежным запахом кожи, коих ему привозили с полуночных стран, и язык коих был никому непонятен. Кроме того, царь любил многих дочерей Иудеи и Израиля…

      – О, Аллах! – прошептали женские уста, не в силах осознать все это, услышанное собственными ушами.

      – А также разделял царь ложе с Балкис-Македа, царицей Савской, что превзошла всех женщин мира своей красотой, мудростью, богатством и разнообразием искусства в страсти. Иудей совершенно покорил ее своим умом и находчивостью, заставив пройти по зеркалам, уложенным на землю, и приподнять свои нижние юбки…

      Чуть прищурились женские глаза, усмешка тронула ее уста. Слышала она о том, будто бы у той царицы на ногах росли козлиные копытца…

      И княжич Олег баял, что Соломон хитростью заставил пройти ее через зеркала, а та, подумав, что ступает в воду, приподняла подол.

      Нет, козлиных копытцев не оказалось, но женские ножки на поверку вышли кривоваты да шерстью знамо покрыты…

      – Не оставил царь Соломон без внимания и сунамитянку Ависагу, согревавшую старость царя Давида, ласковую и послушную красавицу, из-за которой он предал своего старшего брата Адонию смерти от руки Ванея, сына Иодаева…

      И бедную девушку из виноградника, по имени Суламифь, одну из всех земных женщин любил царь всем своим сердцем…

      Почувствовав, как жаркая краска густо разливается по всему лицу, Суюм встала и отошла к окну. Да, правду ей тогда баял княжич Олег, выходит, так все и было…

      Выйдя из гостиной, Насима остановилась в раздумье. Несмотря на желание отыскать своего мужа и допытаться у него о причине их столь поспешного вызова в столицу, она чувствовала, что все ее нутро нещадно раздирается на части от нестерпимого любопытства. Охота дознаться до всего все ширилась и поднималась, росла вместе с уже укрепившейся в ее сердце тревогой за своего старшего брата Глеба.

      – А что я теряю? – она остановилась на полушаге.

      Разумно решив, что муж от нее, по крайней мере, за час-два никуда не денется, женщина круто повернулась и направилась к покоям дочери своей названной сестры Суюм. Надеялась она