Ворошиловский стрелок. Виктор Пронин

на плечо Игоря, она поднялась и направилась в прихожую, к своей сумке, сиротливо стоявшей у самой стены. За ее спиной возникло невнятное движение, спешный неразборчивый шепот, скрежет сдвигаемых стульев. Но она не обращала ни на что внимания, решив, что уходит.

      – Катя! – напряженным голосом произнес Вадим. – Остановитесь на минутку. – Да? – обернулась девушка из полумрака прихожей.

      – Вы знаете, что мы подарили этому охламону Игорю?

      – А что? – Она улыбнулась, предлагая сказать, что же подарили друзья. Уж если он так таинственно говорит об этом, то, наверно, подарки и в самом деле необычны.

      – Это кошмар какой-то! Боря... Покажи.

      Борис нескладно поднялся и, наклонив голову вперед, прошел к двери во вторую комнату, обернулся, поманил Катю пальцем, предлагая убедиться, что подарки и в самом деле стоят того, чтобы на них взглянуть. Оставив сумку на полу в прихожей, Катя с опаской подошла к двери, заглянула в комнату, но не успела ничего заметить – Борис с силой втолкнул ее внутрь, плотно закрыл за собой дверь и повернул ключ в замке. Катя молча смотрела на него, зажавшись в дальний угол, – только теперь она начала понимать, почему ребята так настойчиво ее приглашали.

      – Все ясно? – спросил Борис.

      – Ничего не ясно!

      – Раздевайся, – проговорил он каким-то будничным голосом, будто предлагал ей отойти от окна или сесть в кресло.

      – Ты что, с ума сошел?! – Катя бросилась к двери, но Борис так оттолкнул ее, что девушка, пролетев через всю комнату, по инерции упала на кровать. – Я буду кричать, – проговорила она, прекрасно понимая слабость своей угрозы.

      – Давай... Кричи... И не такие кричали. – Борис, не торопясь, начал стаскивать с себя штаны. Толстый зад не позволял ему сделать это легко и быстро, но он спокойно расстегнул «молнию», сбросил на пол шлепанцы. – Давай, красотка... Раздевайся. Быстрей закончим – раньше домой пойдешь.

      Едва Катя закричала, Борис неожиданным ударом по лицу оборвал ее крик. И тут же, навалившись на Катю мясистым телом, так вдавил ее в мягкую кровать, что она не могла пошевелиться. Просунув руку, он нащупал ремень на ее джинсах и расстегнул пряжку. Катя изо всех сил извивалась под ним, пытаясь освободиться, зацепила рукой лампу, стоявшую на тумбочке, и зеленый плафон мелкими стеклянными брызгами рассыпался по полу. Когда она снова закричала, Борис положил на ее лицо липкую от апельсинового сока ладонь.

      Теперь Катя не могла не только крикнуть, но даже вдохнуть, и только глазами умоляла отпустить ее.

      – Хорошо, – пыхтя, проговорил Борис, – дыши... Но штанишки тебе придется все-таки снять... Извини, дорогая, но сегодня мне выпало быть первопроходцем... Остальным будет легче... И дорожка протоптана, да и ты маленько успокоишься...

      Пока Катя приходила в себя после удушья, Борис достаточно ловко сдернул с нее джинсы, и это как-то сразу лишило ее воли к сопротивлению. Катя все еще пыталась вырваться, выскользнуть из-под громоздкого тела Бориса, но, вдавленная в кровать, быстро теряла силы...

      –