Брызги шампанского. Виктор Пронин

профиль Волошина, вблизи оказавшийся бесформенным нагромождением камней, под нами промелькнули глыбы Лягушачьей бухты – когда-то свалившиеся с вершин гор и навсегда замершие в прибрежной гальке. Неожиданно справа показалась отвесная скала, торчащая прямо из травы, – она уходила ввысь метров на сто, наверно, никак не меньше.

      – Чертов палец! – прокричал пилот.

      – Чей палец? – не расслышал я.

      – Чертов! Понял? Чертов палец!

      – Давай вокруг!

      – Нельзя!

      – Плачу вдвое!

      – Тогда можно, – рассмеялся пилот, и мы круто пошли на сближение со страшноватым шпилем, бестолково торчащим из ровной поляны. Правда, трава была осенняя, пожухлая, но весной, наверно, все это должно смотреться куда интереснее. Мимо нас в жутковатой близости проносились камни, кусты, пологие склоны, обрывистый берег, и наконец с чувством облегчения я увидел, что Чертов палец остался позади и путь наш лежит в открытое, безопасное, зовущее море.

      – Ну как?

      – Здорово!

      – К Золотым воротам летим?

      – Летим, – сказал я, совершенно не представляя, где эти Золотые ворота и чем нам это грозит.

      – Платишь втрое! – обернулся пилот.

      – Заметано.

      – Двести гривен! – уточнил он.

      – Понял.

      И мы снова полетели вдоль скал, проплывавших, кажется, на расстоянии вытянутой руки, совсем рядом. Обрывистые, слоистые, уложенные в какой-то разумной круговой последовательности, они казались древними сооружениями.

      – Мертвый город! – прокричал пилот, показывая рукой на каменные столбы, выложенные полукругом.

      Мы углубились в ущелье, широкое, пологое, заросшее кустарником. Сделали круг над каменными стенами, и вдруг в самом низу, в море, недалеко от берега, я увидел то, что здесь называли Золотыми воротами, – двуглавая скала с большой дырой у самой воды. Эти ворота я видел на майках, на обложках книг, на картах, даже в ресторане Славы Ложко они были изображены в красных закатных тонах.

      – Золотые ворота! – прокричал сквозь рев мотора пилот.

      – Понял.

      – Домой?

      – Пора!

      И снова мы летели вдоль скал, снова в стороне проплыл устремленный в небо с каким-то невысказанным укором Чертов палец, а может быть, это был не укор, а угроза?

      Как знать, как знать.

      И вот уже почти родная линия пляжа, тела, тела, некоторые даже машут руками, и – асфальтовая дорожка. Я отдал пилоту две сотенные бумажки, мы пожали друг другу руки, похлопали по плечам и на том расстались.

      Стоило мне на несколько шагов отойти от взлетной тропинки, как я увидел, что навстречу мне, широко улыбаясь, идет все та же девушка с пляжа.

      – Привет! – сказала она, протягивая узкую загорелую ладошку.

      – Привет, – ответил я. Ладошка ее оказалась сильной, жесткой, сухой.

      – Прилетел?

      – Прилетел.

      – Слава богу! – она усмехнулась, показав зубки, ровные, казавшиеся особенно белыми на фоне загорелого лица. – А то мы уже начали беспокоиться.

      – Кто