Брызги шампанского. Виктор Пронин

Фаваз.

      – Не надо! – Валентина пренебрежительно махнула рукой.

      – Что не надо?

      – Не надо нас дурить!

      «Ого! – подумал Здор восхищенно. – Да ведь она наш человек!»

      И не знал, не догадывался бедолага, какие разборки будут у него с этой Валентиной, и кто знает, чем все кончится, кто знает… Но ничто в нем в этот момент не дрогнуло, ничто не подсказало грядущих потрясений. И Валентина тоже отнеслась к их мимолетному разговору спокойно, с легким, почти неуловимым блудом в смутной улыбке. Похоже, иначе улыбаться она и не могла. И последнюю ее улыбку Здор запомнит такой же – с нетвердым обещанием и явной готовностью к чему угодно.

      К чему угодно.

      Завертелись, завертелись события. Никто не встал на пути, никто не попытался остановить происходящее. Будто высшие силы сознательно решили помогать до конца с единственной целью узнать, что же из всего этого получится. Ничего хорошего не получилось, хотя путь был ясен и победен.

      Во всяком случае, поначалу.

      Уже через месяц, ровно через месяц Фаваз позвонил в фирму «Нордлес». Да-да, к тому времени у ребят была контора или, как сейчас говорят, офис – три комнаты, в которых располагались кабинет руководства, секретарь с факсом и место отдыха, где уставшие фирмачи отдыхали за бутылкой шампанского. Почему-то привилось именно шампанское. Выговский как-то бросил красивые слова, которые понравились многим, – кто не рискует, тот не пьет шампанского.

      – О! – удивился начальник лагеря Усошин. – Надо запомнить.

      – Постараюсь, чтобы ты этого не забыл! – весело рассмеялся Мандрыка.

      В общем, позвонил Фаваз и пригласил приехать.

      Поехали Выговский, Агапов и Мандрыка.

      О, этот Мандрыка!

      Когда он распрямился, вскинул голову с зачесанными назад волосами, раздвинул плечи и втянул живот, оказалось, что он ничуть не ниже Выговского и Агапова. Честно говоря, он все-таки был маленько пониже, но залысины породистого аристократа, клетчатые пиджаки при белоснежных сорочках создавали ощущение такой значительности, что несколько сантиметров роста не имели никакого значения.

      Фаваз оставался, как обычно, молчаливо улыбчивым, движения его были мягкими, какими-то обтекаемыми, а жесты – уважительными.

      – Прошу садиться, располагайтесь, пожалуйста… Вас трое… О!

      – Это плохо? – спросил Мандрыка.

      – Это прекрасно! В русских сказках число «три» всегда немного волшебное, правильно?

      – Да, что-то есть, – кивнул Выговский. – А у вас какое число волшебное?

      – Семь… Хорошее число.

      – О! Тогда мы сойдемся! – радостно воскликнул Агапов. – Нас в фирме как раз семь человек.

      – Это удивительно! – восхитился Фаваз. Не говоря больше ни слова, он открыл посудный шкаф и, вынув оттуда стопку долларов, положил их на стол перед онемевшими посетителями. – Здесь пятьдесят тысяч, – сказал Фаваз с некоторой скорбью в голосе. К этому потом все привыкли – о деньгах он всегда говорил печально, будто прощался с близким человеком.

      – Я, честно говоря, – первым